Рю растерялся от таких почестей. Том видел, что мальчик жмётся без дела и бродит по всему дворцу, и отовсюду его гонят то король, то нерадивые новые служанки. Из общего любимчика Рю внезапно превратился в изгоя, и теперь принц играл бы даже с уличными мальчишками, если бы их пускали во дворец.
На пару секунд в глазах Рю отразились радость и неверие, будто котёнка наконец подобрал кто-то добрый и несёт домой, но тут же мальчик вздёрнул нос и заявил:
- Поднимите головы, граждане мои. Я пришёл почтить вас своим визитом.
Том фыркнул:
- Так вот, как мания величия появляется… Опять ты у папаши стащил фразу?
Рю покрылся красными пятнами. Вдохнул, но тут же захлопнул рот от возмущения.
- Я не знаю, что это такое, эта твоя мания величия! – вскричал он, и его тоненький голосок вырвался далеко за пределы небольшой башни.
Том быстро закрыл рот Рю ладонью и заглушил остатки вскрика. Принц начал вырываться, что-то мыча, но парень отпустил рот мальчишки только после того, как Дибрель выглянул в окно, и, не увидев там никого, дал знак.
В глазах Дибреля блеснули лукавые огоньки. Он тоже раскусил план Рю.
- Что вы себе позволяете? – воскликнул принц, только ему удалось снять со рта руку Тома. Мальчик выглядел возмущённым, но никуда не ушёл. Том и не сомневался.
- Простите, Ваше Высочество, - снова поклонился Дибрель. Он не мог сказать, что за ними гонится отряд стражников. - Я смотрю, вам, Ваше Высочество, присуща тяга к светским играм? – и он лукаво подмигнул принцу.
Рю ничего не понял, но на всякий случай кивнул. Том отошёл к книге и от нечего делать начал крутить её, листать страницы, но одни травы сменялись другими, перед глазами плыла всё та же полоса ровного красивого почерка, и ничего более. Парень выругался тихо и с силой захлопнул книгу. Тут же ему показалось, что обложка вздрогнула, но не обратил внимания; вздохнул глубоко, глянул в окно: там пробежал стражник, что-то крикнул другому и указал на башню. Тот повернул голову (Том рывком отпрыгнул от окна) и покачал головой. «Они не знают, в которой из башен меня поселили!» - осенило Тома. Дворец окружало множество тонких башенок, и все они предназначались для гостей. Такое количество, - Том насчитал их около пяти десятков, - за пять минут не проверишь. Вот, почему они так долго ищут его?
Том попробовал раскрыть книгу, но обнаружил, что пальцы только цепляются за твёрдую полосу страниц и края обложки, скользят по коже, но книга не только никак не раскрывается, но ещё и упирается, будто живая.
- А во что вы играете… сударь? – поспешно добавил Рю; мальчик ощутил, что его слова звучат слишком простецки и выдают его тоску по играм.
Дибрель переглянулся с внуком, и тот наконец понял, чего хочет дед. Просить вслух не потребовалось: Том кинул книгу Дибрелю, буркнув только:
- Она не открывается.
Старик кивнул задумчиво, будто воспринял его слова всерьёз и понял, что имеет в виду Том. Так оно и было: Дибрель – лучший в мире знаток сказок и легенд.
Книга перекочевала к принцу.
- Смотрите, Ваше Высочество. Эта игра называется «Открой книгу», - начал дед. Том хотел фыркнуть, но потом вспомнить, для чего (или для кого) это всё затевается, и прикусил язык. – Кто книжку откроет и найдёт там что-нибудь интересное, шифр, например, тот и победил. Ваш ход, принц.
Рю с сомнением взглянул на книгу, но со словами «Для принца ничего сложного быть не может!» попробовал её открыть. Книжка не поддалась, показалось даже, что поплотнее сжала страницы и загнула внутрь края обложки. Мальчик с округлевшими глазами беспомощно глянул на Дибреля, но тот попросил продолжать, и Рю рассмотрел обложку. Но здесь он не нашёл ничего, по его мнению, интересного. Тогда Рю пожевал губы, приставил кулачок ко рту, чтобы думалось лучше, попробовал поднёсти к свету, но когда и это не помогло, задумчиво поставил книгу на стол. Том дёрнулся, чтобы смахнуть книгу, если она заденет тело, но Рю и сам заметил и поспешно отодвинул её поближе к краю.
- Это… тётя Мари? – сглотнул он.
Рю сразу понял, что это за чёрная жижа, воняющая на всю башню, и Том невольно почувствовал облегчение за то, что не придётся объяснять мальчику это. Только в голове всплывали, будто утопленники, мысли о том, что вот она, Мари лежит здесь, и от неё осталась только глина, будто богиня – это вылепленное чучело, в горле что-то появлялось и застревало. На неповоротливом языке шевелились слова, но парень не мог составить из низ ни одного предложения. Ни одной фразы о том, что Мари почти мертва.