- Извини, Олив, - продолжая смеяться, утёр слезу король, - но от таких просьб мне неловко. Вы ворвались ко мне в покои ранним утром, когда уже пора всем деткам, как ты, спать, сказали, что прислуга и стража везде ищет Тома, да ещё и просите меня финансировать ваш театр, я правильно понял? Извини, но сейчас не лучшие времена. – Король вдруг посерьёзнел и взглянул почему-то на Акселя. Тот всё стоял, склонив голову, и внутренне радовался, что король не приказал их бросить в темницу в ту же минуту, как они вошли, хоть и понимал, что он на такое не способен. – Я планирую провести ряд реформ… и деньги нам нельзя разбрасывать. Приходи через полгодика, хорошо, милая?
Аксель застыл, услышав эти слова, и поднял голову. В его глазах отражалась злость.
- Целых полгода? – невольно вскричал он, разводя руками, и Оливия удивлённо отпрыгнула в сторону, уклоняясь. Король смотрел на Акселя изумлённо, будто не узнавал его, будто не верил, что это всё тот же самый верный рыцарь, что ещё неделю назад стоял у его колена. – Целых полгода? Чем же она будет питаться всё это время? Её театр сгорел, Ваше Величество, ей нечем зарабатывать, она же так и с голоду может умереть! Я имею в виду, - быстро поправился Аксель, - случилось бы здорово, если бы она могла, скажем, поработать пока у вас, правда? Всегда же хорошо, когда есть свой домашний театр, не надо никуда ехать… Но, хотя, и размяться иногда тоже было бы…
- Аксель! – оборвала его Оливия. – Что за чушь ты несёшь?
Мужчина поперхнулся воздухом. Точно так же смотрел на него король всё время, пока Аксель говорил, захлёбываясь, тараторил быстро, словно боялся, что его перебьют, говорил в каком-то судорожном упоении, и сейчас, остановившись, не мог поверить, что это говорил он.
- Аксель, как это грубо! – выдохнул король, опешив.
- Прошу меня простить. – Аксель присел на одно колено, склонил голову и глухо продолжил, - такое поведение недостойно рыцаря. Прикажите одному из ваших стражников отрубить мне голову. Раз я нагрубил своему господину, то могу отмыть свой грех только кровью.
Губы Оливии едва заметно дёрнулись. Король заиграл желваками, нахмурился, посмотрел в сторону, раздумывая, словно попал в неловкую ситуацию, из которой выход находил только один, но не хотел его принимать.
- Гм, гм… - пробормотал он и приставил кулак ко рту, точь-в-точь как это делал Рю. – Ты служил мне много лет верной службой, и за одну только грубость я не хочу тебя казнить, но ты и сына моего потерял, что его пришлось возвращать… Оливии, да? Мне очень жаль, что я тебя разжаловал, но это ужасный проступок, Аксель, мой дорогой мальчик, – король покачал головой. – Но если бы я думал своей головой… Моя любезная сестра мне всё рассказала. Кстати, она…
- Пожалуйста, не нужно нам в темницу! – воскликнула вдруг Оливия.
Сердце Акселя восторжённо забилось, и он переполнился тёплыми чувствами к девушке, и тут же подумал, что с Оливией и в темнице сидеть неплохо. Девушка закрыла собой Акселя, широко расставив руки, и хотела сказать что-то, что взволнует душу, но вдруг смутилась, опустила руки и тихо произнесла, глядя прямо в глаза королю:
- Есть девушка, Мари, вы же её знаете, наверное. Аксель рассказывал, что её голову украл ваш друг, когда она спасала вас. А вы, великий король, даже не попытались, я уверена, её спасти в ответ. Я бы не хотела, чтобы она умерла, ведь она – нескончаемый источник вдохновения, но ей, насколько я знаю, осталось всего несколько часов. И теперь вместо того, чтобы чинить мой театр, я должна бегать по всему Городу, сопровождать всякие волшебные книги и попутно скрываться и от мафиози, и от вашей стражи, лишь бы спасти её. – Она подняла на короля серьёзные глаза. – Вы ничего ради неё не сделали, но мне, собственно, всё равно, у меня к вам другая просьба. Что бы там не сделал Том, это сущие пустяки по сравнению с тем, что он может сделать. Перестаньте ему мешать.
Король замер; секунду в его глазах читалось изумление, потом проскользнуло восхищение, и Его Величество, усмехнувшись, сказал:
- Какая длинная речь, я горжусь вашими помыслами, госпожа Оливия. Ты выросла хорошим человеком даже несмотря на то, что твоей мачехой была Агафья. Аксель, - обернулся король к мужчине, и тот склонил голову ещё ниже, - Говорю же тебе, ты можешь встать. Я прощаю тебя на сей раз, но, увы, звания рыцаря ты не добьёшься.