- Деточка, тебя же Мари зовут, да? Ты сражаешься, какая прекрасная девочка, уважаешь силу? – Ирида увидела доспехи Мари и тут же задала вопрос, на который не ждала ответа. Себя она убедила, и теперь, хоть что ей говори, всё будет тщетно. Запомните: не всё, что выглядит так, как вам кажется, является этим на самом деле.
Мари неловко улыбнулась и кивнула, будто сама себе; в тот же миг что-то зашипело в глубине её доспехов, и не успела Ирида опустить голову на звук, Том, стоящий сбоку, тут же закрыл глаза, покраснел и отвернулся. Аксель подбежал к нему, закрыл ладонью глаза Тома, будто верил, что он может подглядывать спиной, и так же закрыл себе. Дибрель просто отвернулся; все трое пребывали в шоке, но были довольны увиденным, пусть видели всего пару секунд.
Доспехи Мари, все наплечники, кираса, шорты и даже небольшие сапожки из кожи, которые к доспехам не относились, всё это… пропало.
Ирида быстро накинула на Мари одеяло с кровати Тома, а девушка, не понимая, почему все вдруг отвернулись и покраснели, легкомысленно качнула ногой.
- Что это ещё за выходки, Мари? – вскричала Ирида.
Та замоталась в одеяло и ответила:
- Доспехи больно жали; Они немного уменьшились, не могу больше терпеть, - поморщилась она. Словно этого объяснения было достаточно.
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежал довольный и радостный Рю. Поднялся жуткий крик, и мальчика выгнал красный Аксель, вышел сам и долго ему что-то там говорил.
Ирида подумала, что Мари надо бы одеть, и Тома и Дибреля выгнали тоже. Оливия притащила из замка какое-то платье, хоть Том и верил, что она даже не спросила у слуг, потому что через пару минут после того, как Мари плакала от боли и не понимала, зачем ей все эти штуки (Том понял, что ей затягивают потуже корсет), вбежала растрёпанная и злая служанка, но её выгнали точно так же, как и Рю.
Всё время, что Мари одевали, Том слышал из-за двери их тихие милые разговоры, шушуканья и даже смех. После того, как всё было готово и Акселя, Дибреля, Тома и Рю впустили, Ирида подскочила к сыну, заговорщицки взяла его под руку и заявила:
- Ну, как тебе Мари? Ей идут эти оттенки, ты же можешь это оценить, верно?
Том искоса глянул на мать, показывая, что такие разговоры его не интересуют. Мари, не обращая внимания на восхищённые взгляды Рю и Акселя, и на одобрительный – Дибреля, вертелась в пышном платье цвета вишни и то и дело дёргала какие-то рюшки, ленты и прочее, как котёнок. Девушке спрятали за воротником шрам, и теперь она смотрелась прямо как столичная девушка; разве что красные кудри выбивались из общего вида, ни бедняк, ни особа голубых кровей.
- Тётя Мари, какая красота! – искренне воскликнул Рю и подёргал её за платье; Мари улыбнулась мальчику.
- Ох, Мари, ты и правда красавица! Недаром богиня, - Ирида взяла девушку под руку, под другую держа Тома, и заявила, - Давай мы сейчас свадьбу закатим, пока ты наряжена, а? А потом Томик отвоюет од…
Том резко вырвался. Не ожидал он такой подставы от матери, но предугадать это мог. Даже после того, как Крул разрушена, а войны прекратились, даже после этого Ирида хочет поженить Тома на какой-нибудь девушке и отправить его воевать? Он со страхом взглянул на Мари, молясь всем богам, в особенности Марфлуй, чтобы эта беспечная девчонка не ляпнула что-нибудь в духе: «А давайте, я, правда, не знаю, что это но ты ведь мне объяснишь потом, да, Том?».
- А что это? – любопытно захлопала глазами полубогиня.
Ирида хотела ответить, но Оливия её опередила, сворачивая ещё какие-то платья, непонятно как очутившиеся в комнате Тома:
- Как, поёшь свадебные песни и не знаешь про сам обряд? Те песни, что ты пела у меня на сцене, – отозвалась она и тут же пожала плечами; Том не понял, отгоняет она воспоминания или думает, что они не столь важны, чтобы их перебирать. – Кстати, Том, - вдруг добавила она, - ты же женился уже.
У Ириды заблестели глаза, и она набросилась на сына:
- Как?! Женился, а я не знаю? Томик, да как ты мог не рассказать мне, кто она? Я хочу с ней познакомиться!
Ирида отвесила Тому подзатыльник, но парень увернулся и раздражённо бросил Оливии:
- Что? На ком там я уже женился? На тебе, что ли?
Оливия ухмыльнулась ехидно, и Том уверился, что она это говорит при всех специально. Чтоб позлить его. Парень заметил, что Аксель покраснел так, как краснеют, когда разговор мимоходом задевает их чувства; проще говоря, неужто бывший рыцарь влюбился в Оливию и теперь ревнует, что Том говорит такое?