Её интерес перешёл все границы: Ирида залезла грудью на стол, отряхнув передником платья все крошки. Том как можно дальше отодвинулся от неё, балансируя на задних ножках стула: ему не нравилось любопытное лицо матери. Она пытливо глянула на Тома.
Парень отвернулся и пробормотал, лишь бы она отвязалась:
- Ну, много чего произошло. А, - он вдруг вспомнил и недовольно проворчал, - Нам объявили войну.
Лицо Ириды засияло. Она мигом слезла со стола, вскочила и бросилась к сыну обниматься:
- Ура! Ура, Томик, ты наконец-то сможешь проявить себя в сражении! – сжимая парня в своих объятьях, верещала она. Она очень любила войну, как и все другие жители Крул, и за это Том недолюбливал мать ещё больше.
Кажется, теперь все так и горят желанием увидеть, как у слабака Тома в самом разгаре сражения проявятся суперспособости. Или как ему проткнут ребро копьём, и надоедливый мальчишка наконец умрёт.
Раздался скрип и хриплое дыхание, и ещё один человек вошёл в тесную кухню.
- Охо-хо, кажется, тебя все уже замучили, да, Том? – таким же скрипучим, как и его шаги, голосом, произнёс Дибрель. Дед Тома.
Тот скривился, пытаясь вырваться из рук сияющей матери, отпихивая её и всячески пытаясь выскользнуть:
- Да уж точно, другого слова и не подобрать. Привет, дедушка, не мог бы ты…
- Рассказать свою историю? – подмигнул дед, нисколько не собираясь помогать внуку. Его, кажется, забавляло происходящее.
- Да нет же, - раздражённо бросил Том, высвобождая одну руку из объятий Ириды, - помоги мне выбраться. Я сказал Ириде, что нам объявили войну, и она снова с ума сходит.
Взгляд дедушки посерьёзнел. Он строго поглядел на дочь и невесело сказал:
- У нас беда, а ты радуешься, Ирида. Раз уж война, то надо запасать продукты, а не дурью маяться, - укорил он, и женщина вмиг отпустила Тома. Тот облегчённо пошевелил затёкшим телом.
- Но если война, это значит, папа, - Ирида замерла и закрыла глаза, а потом радостно воскликнула, - что надо срочно искать Тому невесту! Его кто-то должен ждать, когда он уйдет в поход!
У Тома вытянулось лицо.
- Что?! – ошеломлённо выдохнул он. Неужели теперь невеста – единственный для него повод идти на войну?
Дед засмеялся, а парень побледнел. Она что, серьёзно? Она вообще слушала, что ей Дибрель говорил?
- Да, да и ещё раз да! – торжествующе воскликнула Ирида и покрутилась на месте, словно маленький ребёнок. – Если ты погибнешь, кто-то должен похоронить тебя, знаешь ли.
- Но я не хочу умирать! – в ужасе воскликнул Том. Его мать, что, совсем с ума сошла?!
- Ирида, - второй раз строго окликнул дочь Дибрель, и та послушно повернулась, сияя от «прекрасной» идеи, - Ещё неизвестно, пойдёт ли Том на эту войну. Ты же прекрасно знаешь, что Том такой слабый мальчик…
Том хмыкнул и закивал.
- Ты должна относится к жизни серьёзнее, мама, - бросил он. – Она слишком ценна, чтобы ты уже мне гроб выбирала.
Дед хотел добавить что-то ещё, но в дверь постучали.
- Иду! – бросилась Ирида прочь из кухни, явно довольная, что столь неприятный разговор закончен. Она наверняка уже выбирала из многочисленного запаса деревни Крул ту, кто согласится подождать, пока Тома убьют, а потом поплакать над могилкой. А может, ту, которая сама его добьёт, если Тому посчастливится вернуться живым…
Внук и дед переглянулись, и Том раздражённо закатил глаза. Неужто уже пришли?
Они оказались правы. Открыв дверь, Ирида позвала домашних взбудораженным голосом:
- Идите сюда! Пришёл глава деревни, он хотел помочь Тому разобраться с доспехами!
Том мог лишь фыркнуть, представляя, как нелепо он будет выглядеть в железках.
Сын старейшины коротко поздоровался, схватил парня и быстрыми движениями натянул на его тощую фигуру толстый отцовский поддоспешник, который Ирида со слезами на глазах достала из всеобщей доспешной свалки, после – хауберку – кольчугу. Наплечники, налокотники, перчатки, набрюшник, поножи, и, наконец, стальные башмаки: теперь Том выглядел совсем как рыцарь из Города. «Слишком уж богатое снаряжение для деревенского», - подумал Том.
Пока Ирида в восторге бегала вокруг сына, и так и сяк напоминая ему о том, как же он теперь похож на своего отца, а Том поправлял всё на свой лад, Глава прокашлялся и сказал: