С этими словами внутри Тома что-то оборвалось, и только полная уверенность в обратном заставила его не отползти от тела подальше. Нет, не умерла. Она же только что что-то мычала. Она ещё минуту назад шевелилась. Но в сердце поселился червячок сомнения, и Том посмотрел на повисшее лицо Мари.
Том заставил себя нагнуться к телу и приложить ухо к тому месту, где у человека должно быть сердце. Прислушался. Холодный металл жёг уши, но Том терпел.
Тишина.
Придворный грустно смотрел на него, но Том слушал. Он просто не мог заставить себя оторваться. Прошла минута. В зале стояла тяжёлая тишина. Все смотрели на Тома, неотрывно следили, ждали, когда он наконец сядет и заявит, что Мари жива.
И Том сел. Но он ничего не услышал и ничего не заявил. Какая-то надежда всё ещё теплилась у него в груди, и он никак не хотел с ней расставаться. Возможно, потому, когда он поднял глаза и посмотрел на голову Мари, ему вдруг показалось, что её веки чуть встрепенулись.
Том уставился на голову, не веря своим глазам, но придворный тут же качнул ею и трагично произнёс:
- Ах, как печально! Эта молодая девушка умерла в расцвете сил.
Он говорил, а сам отступал вглубь зала. Том напрягся, вглядывался в лицо Мари, пытаясь найти доказательство того, что ему не показалось, не сводил с неё глаз. И она моргнула во второй раз.
– Возможно, она была рыцарем, не знаете? - придворный прошёл мимо Рю, мимо короля, и всё говорил, а те во все глаза смотрели на него. – Ах, какая радость, что она спасла короля, пусть и ценой своей жизни! Мы никогда не забудем героя!
Король издал удивлённый возглас, не то хрип, не то оклик.
- Господин Советник! Альфред!
- Да, Ваше Величество? – развернулся придворный уже почти у двери.
- Скажите, а куда вы несёте эту голову?
Веки Мари вздрогнули в третий раз. Том хотел броситься к ней, сказать всем, что на самом деле она жива, но не мог двинуться с места.
Придворный задумался, а после расхохотался.
- Она нужна мне в одном деле, Ваше Величество. Девушка уже мертва, но она так прекрасна, что я хочу сделать слепок её лица и смотреть на него вечно, - проговорил Альфред и мечтательно прикрыл округлые глаза. Кстати, вы помните, что завтра Ваш День Рождения? Уверен, празднование состоится великолепное!
С этими словами он скрылся, оставив зал в полной растерянности. Первым очнулся Рю: вскочил, ловко вытащил у короля из-за пояса шпагу и выставил её вперёд, словно бравый герой. Она, очевидно, ныне королям нужна только для красоты.
- Нам нужно немедленно забрать эту голову! Мари не сделала для меня ничего плохого, и я не могу оставить её без головы!
- Ваше Высочество, я поддерживаю вас! – подскочил к нему Аксель, аккуратно забрал из рук шпагу и возвратил королю. Тот задумчиво покряхтел, убрал шпагу в ножны, и все взоры обратились к нему.
- Я считаю, что ничего страшного не случится, если он возьмёт голову на хранение. Он же сказал, что ему нужен слепок лица, пусть почувствует себя молодым. Я знаю Альфреда уже много лет, он любит гоняться за красивыми, - усмехнулся он и блеснул пустыми глазами, и Рю вмиг успокоился. Аксель неуверенно посмотрел на двери, куда ушёл мужчина, но возражать не решился. – Позовите Ричарда. Я поговорю с ним насчёт новой прислуги.
У Тома было своё мнение на этот счёт, но дальше он не слушал. Только придворный ушёл, Том понял, насколько глупо поступил, позволив мужчине просто взять голову в руки. Пока придворный уходил, чёрный дым становился всё тоньше, но только закрылась дверь, он и вовсе лопнул, а его жалкие остатки вернулись к шее. Тело девушки безжизненно обмякло и стало тяжелее на вид, будто вся её броня, до того будучи частью кожи, превратилась в металл.
«Тебе надо будет вернуть капли самому. Ты же мой самый лучший друг», - словно наяву услышал он её слова.
Том оглянулся в поисках капель, но флакон, что упал, когда Мари загородила своим телом короля, исчез.
И только тогда Том понял, что его проблемы только начинаются.
9. Просьба
9. Просьба
После того, как Агафью увели в темницу, на Тома, скорчившегося возле тела Мари, наконец обратили внимание. Уже через десять минут после ухода мужчины с головой Мари в тронный зал набежала целая толпа придворных в цветастых одеждах, и если бы Том смотрел в их сторону, у него бы зарябили глаза. Но Том попросту не замечал их уже целую вечность. Это было легко, если учитывать то подавленное состояние, что сейчас пожирало Тома, как голодный зверь.