Том тут же пожалел о своей усмешке: в толпе возмущённо загалдели, и молодой человек снова сильно вывернул руки, хотя при появлении дамы чуть ослабил хватку. Том вскрикнул, и кто-то из толпы, какая-то девушка, воскликнула:
- Так ему и надо! В тюрьму его, пусть знает, что такое вежливость! Уважай дам, оборванец!
Том мысленно покрутил пальцем у виска. Верзила таких настроений тоже не поддерживал, однако возглас мгновенно прокатился по толпе, и уже все наперебой повторяли:
- В тюрьму его!
- Оборванец, никакого уважения!
- Как тебя только земля носит?
- Молчать!
Принадлежал этот возглас, неожиданно сухой и неожиданно ломкий, будто её волосы, той пожилой даме. Она остановилась в центре толпы, где сидел мясник на корточках, а его помощник верхом на Томе. Толпа мгновенно затихла, и дама произнесла в полной тишине:
- Поднимись, оборванец.
Мужчина встревожено глянул на даму, но та лишь важно кивнула. Тогда молодой человек слез с Тома, и тот ощутил, будто его спина облегчённо хрустнула. Волосы отпустили ему тоже, и кожа головы заболела так, будто оттуда вырвали все волосы. Парень встал, размял затёкшую шею и хмуро оглядел людей. Толпа росла и снова тихо заговорила, некоторые охнули, кто-то захихикал при виде его потрёпанной одежды, но по их лицам Том понял, что они негодуют. Как обычно, только осуждать и могут. Такие обычные люди, как они, кружили по орбите своих проблем и переживаний и этим напоминали Тому тех чудаков, с которыми он жил в Крул. Он для них просто развлечение.
Парень медленно перевёл взгляд на пожилую даму. Та брезгливо поморщилась, когда увидела, в каком состоянии его одежда, но тут же совладала с собой и неловко кашлянула.
- Я не люблю грабителей, это портит облик нашего славного города, юноша, - властно произнесла она. Когда она не кричала, её голос низко рычал и старался казаться грозным, но Тома это не впечатлило. – Тебе придётся понести наказание, как и всем ворам.
Том пожал плечами.
- Если вы думаете, что я украл вашу сумку, то у вас слишком завышенная самооценка. Это свекла? Она довольно дорогая.
Дама вскинула голову и недоумённо подняла бровь. Толпа перешёптывалась всё громче, и кто-то прыснул. До других ещё не дошло.
- Что?
- Вы свеклой мажетесь? – повторил Том и ухмыльнулся. О, как же ему понравилось это выражение лица дамы! Она вмиг отреагировала: сперва выпучились глаза, но потом сощурились, и дама злобно взглянула на Тома. Точно змея.
В толпе засмеялись ещё пуще, но тут дама в один шаг оказалась возле Тома и схватила его за щуплое лицо. Кто-то шикнул, и толпа испугалась и замолчала. Мясник медленно встал, издал что-то вроде предупреждающего мычания, но дама выпростала руку, приказывая ему оставаться на месте. Другой рукой она сжимала подбородок Тома, и длинные накрашенные ногти оставляли на нём красные борозды.
- Ты… - прошипела она прямо в лицо Тому. От её властных, величественных и точных движений не осталось и следа, теперь она напоминала собаку, сорвавшуюся с цепи. – За кражу сумки, которую ты, может, и не крал, тебе ничего не светит, но вот за оскорбление тебя запросто могут отправить в тюрьму. Жуткое место для таких отбросов, как ты.
Том молчал. «Старушка» ожидала ответа, чуть ли не брызгая слюной, и от этого положение Тома только возвышалось. Теперь толпа переменила свои приоритеты, и не только добрый мясник посылал сочувственные взгляды в его сторону.
Это понимала и дама.
Том смотрел на лицо женщины. Изрезано морщинами, но она пытается их скрыть. Её поведение… Она ощущает свою силу. Она пользуется ей. Злая, точно бешеная собака, и наверняка хитрая.
Та женщина, к которым Том причислял всех. Гадюка.
Том считал гадюками всех женщин. До тех пор, пока…
Перед глазами встал образ Мари и её вечная смущённая улыбка.
До тех пор, пока он не покинул Крул.
Послышались крики. Кто-то бежал к ним, и Том мгновенно очнулся. В груди забухал испуганный комок - сердце.
- Смотрите, это же новые…
- Хранители порядка? Их так быстро набрали?
- Да, слуг тоже набрали быстро, так что точно они, например, моя подруга…
Том понял, что ему грозит опасность, лишь когда толпа зашевелилась и донесла обрывки фраз. Том похолодел и понял, что ему надо убраться, но почему-то не мог сдвинуться с места.