— Вы сказали… вы сказали: «Перестаньте смотреть на меня так, вы, пара высохших старых задниц». — Лилиан покраснела как рак, и я поняла, что эта девушка впрямь никогда в жизни не произносила подобных слов. — Вот так вы сказали, мисс. Слово в слово.
— Господи, а потом я встала и упала на стол, да?
— Да, мисс.
— И меня вырвало.
— Да, мисс.
— Джон теперь наверняка откажется от меня. И что я скажу мамà?
В тот вечер Джон не зашел посмотреть как я, хотя я надеялась. В других обстоятельствах, как поступал иногда в охотничьи уикэнды, он бы прокрался ко мне, когда все лягут спать. И мы бы спокойно украдкой занялись любовью. Да, я уже отдала Джону свою девственность, возможно, это была одна из причин, что он по-джентльменски хотел жениться на мне. Но в этот вечер он не пришел, по крайней мере не пришел вовремя. Но у меня еще была слабая надежда. Прежде чем провалилась в сон, я решила утром дать Джону обещание, что, если он сможет простить меня, я никогда больше, до конца моих дней, в рот не возьму спиртное. И не взяла бы.
Я уснула, а когда позднее проснулась среди ночи, на миг подумала, что Джон все-таки пришел и занимается со мной любовью, потому что чувствовала его на себе. Но тотчас же поняла, что это не Джон. Это был его брат Артур.
— Боже мой, что вы делаете? — Я попыталась оттолкнуть его.
— Занимаюсь с вами любовью, — прошептал он, — а вы отвечаете. Не притворяйтесь, что не отвечаете. Я заметил, вы и раньше хотели меня. Приятно, правда?
— Господи, что происходит… что со мной происходит.
— Вы классно выблевали свой ужин по случаю помолвки, а, детка? — сказал Артур. — Будьте счастливы, что я все еще хотел вас после той омерзительной сцены. Пожалуй, я ваш единственный друг в этой семье. Старался не заметить вашего отвратительного поведения. И не замечаю пятнышко рвоты на вашей груди. Надеюсь, вы простите, что я не целую вас в губы.
Я заплакала и опять попыталась оттолкнуть Артура, но у меня не хватило сил. И в этот миг дверь открылась.
— Мари-Бланш? — услышала я голос Джона. — Что здесь происходит? Мари-Бланш?.. Артур? Артур? Господи, что…
Да… таков был конец моей помолвки с Джоном Гестом.
Чикаго
Сентябрь 1938 г
1
Мы с мамà присоединились к дяде Леандеру в Чикаго, и сегодня официально подписан документ об усыновлении. При нестабильной политической ситуации в Европе все говорят о войне, и дядя Леандер чуял, что и Англия, и Франция в ближайшем будущем станут небезопасны для жизни. И мы переехали сюда, в Чикаго, по крайней мере на время. Тото заканчивает школу в Англии и приедет к нам на будущий год.
Я скоро стану гражданкой США. Все это для меня ново и волнующе, и я желала перемен, особенно после разрыва помолвки с Джоном Гестом. Удивительно, как быстро распространился слух о моем ужасном поведении в доме Гестов. Подозреваю, что тут не обошлось без брата Джона, Артура, именно он донес до всего нашего круга оскорбления, брошенные мной его матери и сестре. В довершение позора, их повторила мне моя подруга Мойра Браун, пожалуй единственная в Англии настоящая подруга.
— Это правда, Мари-Бланш? — спросила Мойра. — Ты правда так сказала? — А когда я утвердительно кивнула, она рассмеялась: — Как ты только додумалась?
— Не знаю, Мойра. Когда я слишком много пью, мне приходят в голову ужасные вещи.
Однако я никогда не слышала ни намека на остальные события той ночи, словно все, включая Мойру, были слишком деликатны, чтобы говорить об этом, а может быть, Артур и другие члены семьи хранили секрет, чтобы не унижать Джона еще сильнее. Но так или иначе, очень скоро меня перестали приглашать на светские вечеринки, люди перестали заходить ко мне, и в конце концов мамà тоже прослышала про сей инцидент. Я, понятно, солгала: сказала, что Джон разорвал помолвку без объяснений — что отчасти было правдой. Действительно, наутро дворецкий Стэнли поднялся ко мне в комнату забрать мой чемодан и сказал, что шофер Гестов отвезет меня на вокзал. Я уехала, не повидав никого из семьи, и хотя я несколько раз пыталась связаться с Джоном, больше мы с ним не разговаривали. Через несколько лет, уже после войны, я узнала, что он женился на англичанке из круга своих родителей, имеет с ней детей и живет обычной добропорядочной жизнью, то в Лондоне, то в охотничьем поместье. Все минувшие годы я часто думала о Джоне, о том, как ему повезло, что в последнюю минуту он избежал брака со мной. Моя бестактность в тот вечер спасла его.
— Твой отец — никчемный пьяница, Мари-Бланш, — сказала мамà, когда встретилась со мной, узнав о том инциденте. — Я не раз слышала, как он подобным же образом спьяну оскорблял людей, да ты и сама слышала. Подозреваю, что к такому поступку тебя подтолкнули его пример и его влияние. Теперь ты должна решить, хочешь ли ты пойти по его стопам. Если да, предлагаю отказаться от всего, что я старалась устроить здесь для тебя, — от удочерения, Англии, дяди Леандера… и меня… и вернуться к отцу в Ванве. Там, в Прьёре, вы оба можете допиться до смерти, если хотите, можете безнаказанно отпускать за ужином любые вульгарные замечания. Ты желаешь такой жизни?