— Не сомневаюсь, сэр. Кроме моей дочери, конечно.
— Да, кроме вашей прекрасной дочери. — Сэм бросил в мою сторону нежный взгляд. — Если б не демократические традиции театра, мамаша, бедолаги вроде меня и Уилла Шекспира вообще не имели бы шанса встретиться с юной леди вроде вашей Бэби. Нас, старину Уилли и меня, в Банкетный зал приглашают нечасто. Но общение с высшим классом дает нам другую перспективу, так сказать, малость нас возвышает. И обеспечивает полезным материалом для сочинительства.
— Рада слышать, — сказала мамà. — Значит, вы, мистер Коннор, будущий драматург? И ставите себя на одну доску с Уильямом Шекспиром!
Сэм рассмеялся.
— Лишь в самом что ни на есть экономическом плане, мамаша. У нас с Уилли сходные корни, хотя сейчас он поуспешнее меня. Но я как раз работаю над новой пьесой — о конфликте между классами, тема-то вечная. Штудирую светские колонки, вникаю в жизнь богачей.
— Пожалуй, трудновато убедительно писать о классе, доступа к которому не имеешь, — сказала мамà. — Светская колонка глубинных сведений о людях не сообщает.
Сэм встал, принял ораторскую позу и продекламировал:
— «В настоящее время мистер Леандер Маккормик и его очаровательная галльская супруга Рене гостят в доме мистера и миссис Лесли Уилер в Лейк-Форесте. И в Лейк-Форесте у них нет буквально ни одной свободной минуты. В воскресенье, едва сойдя с поезда, они отправились на коктейль к мистеру и миссис Билли Клоу, затем — ланч с Ральфом Хайнсом в клубе „Шор-Акрс“, чай и купанье в „Нобле Джуде“[29] и один из воскресных ужинов, которые никто — НИКТО! — не устраивает лучше, чем миссис Клиффорд Родман». Как видите, мамаша, глубиной здесь и правда не пахнет, верно?
— У вас прекрасная память, мистер Коннор. И забавная манера подражания. Однако подражание — это не искусство.
— Тушé, мамаша, — Сэм взмахнул воображаемой шпагой. — И для писателя как раз тут вступает в дело фантазия. Я никогда не бывал в клубе «Шор-Акрс» и вряд ли буду, но вполне в состоянии представить себе тамошний ланч.
— Правда, сэр?
— Да, вполне могу себе представить, какая там скучища, мамаша — сказал Сэм. — А драматург зарабатывает как раз тем, что слегка оживляет это для зрителей.
— По-вашему, богатство и привилегии скучнее бедности, да, мистер Коннор?
— Мало что скучнее бедности, мамаша, не спорю. Но у бедняков нет времени потакать скуке, не то что у богачей. Вы понимаете, о чем я?
Мамà улыбнулась; и у меня слегка отлегло от сердца: кажется, Сэм ей нравится.
— Пожалуй, да, мистер Коннор. — Она посмотрела на меня: — Мари-Бланш, мне пора. Выйди со мной на минутку.
Мы вышли на кухню, и мамà повернулась ко мне.
— Я хочу, чтобы ты немедля порвала с этим молодым человеком. Поверь, от него у тебя будут только неприятности.
— Вы же совсем его не знаете, мамà.
— Я знаю одно: он умный, очаровательный, горячий, саркастичный, пьющий ирландец и кончит тем, что станет бить тебя, если уже не бьет. И по-моему, он еще и коммунист.
— Но мне нравится Сэм. Он забавный. Он меня смешит. И он талантлив. Во всяком случае, мы просто друзья.
— Чепуха. Я вижу, как вы смотрите друг на друга. Мне все равно, насколько он тебя смешит, я хочу, чтобы ты все это прекратила. Немедленно.
— Нет, не прекращу. — Я сама удивилась, что перечу мамà. — Мне восемнадцать. Я вольна сама выбирать себе друзей, мамà.
— Очень хорошо. — Она безразлично пожала плечами. — Если ты хочешь быть вправду независимой, Мари-Бланш, предлагаю тебе самой платить за квартиру и зарабатывать на жизнь, в том числе на учебу у Гудмана. Может быть, ты переедешь к своему другу мистеру Коннору, и он сумеет обеспечить тебе привычную жизнь. Я уверена, он живет в очаровательной квартирке в хорошем районе. Полагаю, жизнь голодного художника покажется тебе вполне романтичной. А сейчас мне пора на ужин. Доброй ночи, дорогая.
5
Той ночью, когда компания разошлась по домам, а Ронда и Гейл ушли к себе, мы с Сэмом остались в гостиной выпить на сон грядущий. В порядке исключения я в тот вечер пила мало, хотела здраво поговорить с Сэмом об ультиматуме мамà.
— Никогда не думал, что скажу такое. Но твоя мамаша мне понравилась.
— Да, пожалуй, и ты ей тоже.
Он засмеялся.
— Не уверен! Она смелая, это точно. Достойный противник. Готов поспорить, она умеет настоять на своем.
— О да.
— Еще я заметил, что ты ее боишься. Сильная маленькая женщина, твоя мать. От природы сильная.
29