— Кто сказал, что я ее боюсь?
— Бэби, — засмеялся Сэм, — это же сразу видно. Как только она вошла, ты стала похожа на съежившегося щенка, который думает, что же он такое натворил и что еще натворит. Представляю себе, как с такой матерью нелегко.
— Сэм, мамà требует, чтобы я порвала с тобой, — бухнула я.
— Ты же сказала, я ей понравился! — засмеялся он.
— По-моему, понравился. Она сказала, что ты умный и очаровательный, но считает, что от тебя будут одни неприятности.
— Что ж, вполне возможно, Бэби. Возможно, но почему из-за этого надо порвать со мной?
— Еще она считает тебя горячим, саркастичным и пьющим.
— А, ну да… И что? Ты пока не назвала мне настоящую причину.
— Она думает, ты будешь меня бить.
— Пьяный ирландский гнев, да? Вообще-то клише, но чистая правда… там, откуда я родом, так частенько бывает, дорогуша. Мой родной папаша иной раз приходил из паба и бил мать и нас, детишек, не за какие-то особые прегрешения, а просто для острастки, из принципа. Но настоящая причина, Бэби, назови мне настоящую причину, по которой она хочет, чтобы ты со мной порвала!
— Ладно, Сэм, ладно. Потому что ты беден.
— Ну, наконец-то правда! Спасибо, Бэби.
— Она считает, что мне не понравится жить в твоем районе.
Сэм расхохотался от души:
— Мне и самому там не очень-то нравится, дорогуша, и я не воображаю, что благовоспитанная девушка вроде тебя будет в восторге. Но кто сказал, что ты переедешь ко мне? Помнится, я тебя не звал. И почему ты хочешь расстаться со своим шато?
— Это мамà, она сказала, что, если я не перестану с тобой встречаться, она оставит меня без денег и мне придется переехать к тебе.
— Ах вот оно что! — кивнул Сэм. — Теперь все ясно. Конечно, денежки — дубинка, с помощью которой богачи держат своих отпрысков в повиновении. Отличный материал для моей пьесы, Бэби. А скажи-ка мне, дорогуша, что ты ответила своей мамаше?
— Я сказала, что ты мне нравишься.
— Это понятно. А еще?
— Больше ничего. Мамà ушла, прежде чем я смогла ответить на ее ультиматум.
— А теперь, когда у тебя было время подумать?
— Сэм, она сказала, что мне придется оплачивать учебу у Гудмана, что мне надо найти другое жилье и оплачивать свои расходы. — Я заплакала. — Сэм, мне очень жаль, но я никогда в жизни не работала, я ничего не умею.
Тут Сэм обнял меня.
— Конечно, дорогая. Конечно, ты не работала и ничего не умеешь. А где тебе было научиться? Ладно, все в порядке… Не беспокойся, Бэби, я найду тебе местечко в моих хоромах, хотя тебе придется жить как бы в шкафу. Там, конечно, не отель «Амбассадор», но как-нибудь проживем. Ты можешь вместе со мной убирать офисы вечером по выходным. Здорово будет работать сообща, а, дорогая?
Тут я заплакала еще горше, слова вымолвить не могла.
Сэм посмеялся собственной шутке надо мной.
— Ты плачешь, дорогая, потому что мамаша лишает тебя содержания и ты ужас как благодарна, что я тебя принимаю? Или ты плачешь, потому что порываешь со мной? Видишь ли, Бэби, задолго до этого разговора, как только увидел сегодня твою мамашу и она увела тебя на кухню, я сразу понял, что она тебе скажет и какой выбор ты сделаешь. И сделать его нетрудно, верно? Сама посуди… состояние семейства Маккормик или сомнительное будущее с бедным, вспыльчивым, пьющим ирландским драматургом… хм… знаешь, я бы и сам, пожалуй, выбрал деньги, детка. И я на тебя не в обиде. Давай-ка еще выпьем, и в последний раз займемся слезливой пьяной любовью, «Прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки»[30], как говорил мой старый приятель Уилли.
— Я думала, это слова Джульетты, — сказала я, икая от слез.
— Да, дорогая, точно, — засмеялся Сэм, — Джульетта произнесла слова, которые написал для нее Уилли. Понимаешь, Джульетта — просто персонаж, актриса вроде тебя, Бэби. А мы, драматурги, даем вам слова, которые вы произносите, не то бы так и оставались безжизненными куклами.
Сэм обнял меня и поцеловал, потом расстегнул мою блузку, снял ее, умело высвободил грудь из оков бюстгальтера. Положил меня на диван, расстегнул мне юбку, снял, потом трусики, и вот я уже лежала перед ним нагишом. Тот первый волшебный глоток сделал свое дело, я чуяла теплую хмельную волну, надежный туман, который всегда побуждал меня выпить еще.
— Мне нравится быть безжизненной куклой, — сказала я.
По страницам, прессы
МИСС МАККОРМИК СБЕГАЕТ,
ВОЕННАЯ НЕВЕСТА БИЛЛА ФЕРГЮСА