Своего французского отца, настоящего отца, я никогда больше не видела. Стыдно признаться, но после войны я совершенно потеряла с ним связь. Я была замужем, родила Билли и потеряла его, через год родила Леандру и во Францию уже не вернулась, мы с папà даже переписываться перестали. Опухший и желтый от цирроза печени, он вскоре после рождения Джимми, весной 1950-го, допился до смерти. Ему было всего пятьдесят два, и своих внуков он так и не увидел. На похороны я не ездила.
Мамà и папà Леандер после смерти Билли вернулись во Францию. Купили квартиру в Париже на острове Сен-Луи и сельский рыбацкий дом в Сен-Тропе. Со времени их договоренности минуло много лет, они на свой лад любили друг друга и были очень счастливы. Для них это хорошие годы.
Сейчас лето 1955-го, и мы с Биллом вместе с детьми впервые приехали во Францию. Несколькими неделями раньше я выписалась из флоридской клиники, где лечилась от алкоголизма, и с тех пор не пила.
На «Андреа Дориа» мы приплыли в Геную, где на пристани нас встретили мамà и папà, на «роллс-ройсе». Все вместе мы отправились в Сен-Тропе. Билл никогда раньше не бывал во Франции, и я очень волновалась во время путешествия, как всегда перед встречей с мамà, — на сей раз даже больше, ведь мы будем у нее дома, полностью в ее власти.
Сен-Тропе — прелестная рыбацкая деревушка, которую совсем недавно открыла для себя группа художников, а также кое-кто из богемных богачей вроде папà Леандера и мамà. Этим летом режиссер Роже Вадим снимает здесь фильм «И Бог создал женщину» с красивой молодой актрисой Брижит Бардо в главной роли. Родители Брижит живут в этой деревне, и мамà подружилась с ними и с самой девушкой. Девушка весьма необузданная, но очень милая. Как-то раз она даже сидела с Джимми и Леандрой, когда в съемках случился перерыв, а мамà хотела съездить со взрослыми в Тулон за покупками.
За восемь лет, минувшие с тех пор, как они с папà купили этот дом, мамà стала поистине королевой Сен-Тропе. Летом 1947-го, когда они впервые приехали сюда, деревня еще не совсем оправилась от травм войны. Сначала ее оккупировали ближайшие соседи, итальянцы, этакая семейная оккупация, что ли, ведь многие из здешних рыбаков были по происхождению итальянцами, говорили по-итальянски и даже имели родственников среди солдат Муссолини. Но в 1943 году, после капитуляции Италии, в ее оккупационные зоны вошли немцы, которые вели себя куда более авторитарно. В августе 1944-го, во время освобождения, союзники, чтобы выгнать немцев, бомбили Сен-Тропе и сильно разрушили старый порт. Поскольку же мамà и Леандер располагают финансовыми средствами, они сумели помочь некоторым семьям в деревне вернуть средства существования, утраченные в тяжелые годы опустошения. Особое внимание мамà проявляла к детям, для которых создавала и спонсировала различные образовательные программы и программы финансовой помощи.
Мне, ее дочери, любопытно видеть, с какой нежностью мамà относится к деревенским ребятишкам Сен-Тропе. Она постоянно их опекает, сажает к себе на колени, обнимает и целует, угощает конфетами и пирожными. И разумеется, они тоже платят ей любовью, им нравится ее внимание. А какому ребенку не понравилось бы? Какой ребенок не любит ласку? Мамà почти не прикасалась ко мне, когда я была маленькая, никогда не пыталась приласкать Джимми или Леандру, которые ее побаиваются. Один только Билли полностью владел сердцем и любовью мамà.
Она более-менее удочерила одну из деревенских девчушек, Франсуазу, ее семья живет по соседству, а отец служит в торговом флоте. Мамà явно обожает девочку, которая куда больше времени проводит в ее и папà доме, чем в своем собственном. Леандер говорит по-французски не ахти как хорошо и вечно коверкает имя «Франсуаза», так что в качестве семейной шутки мы все теперь зовем ее Фрамбуазой (от французского «малина»).
В последующие годы мамà займется образованием Фрамбуазы, будет оплачивать ее обучение в хороших лицеях и в университете, брать ее с собой в путешествия по всему миру. Родители Фрамбуазы просто отдадут свою дочь под опеку мамà, благодарные, что мадам Маккормик принимает такое участие в их дочке и обеспечивает ей возможности, каких они со своими ограниченными средствами предоставить ей не могут. Фрамбуаза станет не просто компаньонкой мамà, но ее единственной «настоящей» дочерью: дочерью, какой у нее никогда не было, как она скажет моему сыну Джимми за ланчем в Париже через несколько лет после моей смерти. «Такой дочери у меня никогда не было, — с улыбкой скажет мамà, глядя Джимми прямо в глаза и похлопывая Фрамбуазу по руке. — Она моя единственная настоящая дочь». Подумать только, сказать такое сыну своей покойной биологической дочери! До какой же степени я разочаровала мамà, что еще до моей смерти ей пришлось заменить меня чужой дочерью.