Позднее в то утро, когда семейство уже собиралось сесть в карету, чтобы отправиться на станцию, старуха Тата, горько рыдая, выбежала из кухни, обняла Рене и прижала голову девочки к своей пышной груди.
— Мадемуазель Рене! — сквозь слезы воскликнула она. — Не забывайте старых слуг, которые любили вас с самого рождения. Пишите нам хоть изредка. И приезжайте когда-нибудь навестить нас, если сможете.
Рене тоже расплакалась в объятиях Тата, и здесь, на этом месте, в этот миг кончилось ее детство.
Муж Тата, Адриан, погрузил оставшиеся чемоданы на крышу кареты, а потом оба они, вместе с консьержкой Матильдой, стояли во дворе, утирая слезы и махая вслед, когда семейство в последний раз выехало из Ла-Борн-Бланша; слуги хранили верность до конца, хоть и брошенные на произвол неопределенной судьбы.
Место не потеряла только мисс Хейз, она поедет с семейством в Париж, а затем в Египет, ведь, что ни говори, девочке нужна гувернантка.
Париж, Франция
Октябрь 1913 г
1
Хотя и вынужденные жить чуть скромнее, в разряд бедняков де Фонтарсы все же никак не попадали. Апартаменты в Париже — помещавшиеся на Елисейских Полях в доме № 29 и оттого прозванные «29-й» — занимали четыре этажа и состояли из восьми господских комнат с тремя ванными, а также из четырех комнат для прислуги. В нижнем этаже располагались два гаража. Виконт подумал обо всем, в частности, пригласил известного парижского декоратора Андре Карлиана, поручив ему отделать и обставить дом в стиле Людовика XVI, с камчатными шторами яркого лимонно-желтого цвета, столь любимого графиней.
Кроме того, Габриель нанял унылого английского дворецкого по имени мистер Браун, надзиравшего за слугами-суданцами. Члены семьи затруднялись с уверенностью сказать, сколько в доме слуг, ведь одеты все они были одинаково, в традиционные длинные рубахи и тюрбаны, и выполняли распоряжения с одним и тем же напряженным выражением почтительного внимания на лице, никогда не заглядывая в глаза, как и надлежит хорошо обученным слугам. На Рене эти суданцы с их подобострастными поклонами и расшаркиваниями наводили тоску, и она еще больше скучала по веселому, чудаковатому персоналу Ла-Борна, те хотя и были слугами, но притом оставались личностями. Дом Рене тоже не нравился, в нем царила какая-то мрачная, безликая атмосфера, желтые шторы матери и те не могли ее развеять.
Обескураженный провинциальностью гардероба графини и племянницы, виконт водил их за покупками к лучшим парижским кутюрье. Вкусы у Габриеля и графини не слишком совпадали, однако ж Габриель настаивал, что сам выберет им наряды.
— Я уже потеряла шесть килограммов, — сетовала графиня, — так что корсет мне больше не нужен. И я вполне могу влезть в эти смешные детские платья, какие ты для меня выбираешь. Ты одеваешь меня как ребенка, Габриель.
— Я люблю детей, дорогая, — отвечал виконт. — И юношеский покрой тебе к лицу… ты выглядишь… как бы это выразиться… моложе.
Однажды виконт устроил так, что отправился за покупками в дом моды Ланвен[3] с одной только Рене. Он пришел в восторг, когда тамошняя приказчица предположила, что девочка его дочь, и постарался соответствовать этому впечатлению. Рене действовало на нервы, что оба обращаются с ней как с ребенком и не дают себе труда поинтересоваться ее собственным мнением. Они выбрали для нее несколько платьев в пастельных тонах и одно темно-синее. Рене примеряла их перед зеркалом, а эти двое вертели ее точно куклу, пока у нее не закружилась голова. Под конец приказчица принесла итальянскую соломенную шляпу и кружевные панталоны с розовыми бантиками — отнюдь не во вкусе Рене.
— Это сейчас модно? — скептически осведомился виконт.
— О да, господин виконт, — уверила девушка. — Очень модно. У нас этот стиль называется «за мной, юноша».
Габриель нахмурился:
— А если я не желаю, чтобы юноши ходили следом за моей дочерью?
Приказчица заговорщицки улыбнулась и погрозила пальчиком:
— Такая прелестная девочка, как она, господин виконт. Боюсь, у вас не будет выбора.
— Вот тут вы ошибаетесь, мадемуазель, — ответил виконт. — Пожалуй, панталоны мы не возьмем.
2
Наутро Габриель за завтраком объявил, что на весь день уезжает с Рене в Версаль.
— Не поехать ли и мне с вами, — сказала графиня, которая отчаянно старалась лишить виконта всякой возможности побыть наедине с ее дочерью. — Такой чудесный день для прогулки за город.
3