Хотя большинство этой привилегированной молодежи по рождению были египтянами, на них явно лежал отпечаток англо-саксонского воспитания, беседовали они между собой по-английски, с тем четким выговором, что приобретается в Оксфорде и Кембридже. Все они были на несколько лет старше Рене и в основном выказали к ней вялое безразличие. Что же до молодых дам, то Рене они показались весьма анемичными и тощими, с тщедушной грудью, выглядывающей из декольте по моде двора короля Георга V. Конечно, все они обратили внимание на девушку-француженку в весьма необычном костюме Нового Года и на ее танцевальное выступление на паркете и сейчас смотрели на нее настороженно, как на потенциально опасную незнакомку, вторгшуюся в их ряды.
Не прошло и пяти минут с тех пор, как леди Уинтерботтом поместила Рене в группу молодежи, а рядом с нею вновь возник Габриель, схватил ее за локоть.
— Быть может, ты теперь научишься никогда не покидать меня, — шепнул он ей на ухо. — Особенно когда попадаешь в осиное гнездо уродливых девиц, которые тебя ненавидят!
— Мне больно, Габриель, — сказала Рене. — Пожалуйста, отпустите меня.
Один из молодых людей, высокий, смуглый, подошел к ним.
— Господин виконт, — сказал он на прекрасном французском, — разрешите представиться. Князь Бадр эль-Бандерах. Мой отец, паша Али эль-Бандерах, ваш друг и сосед по Арманту.
— О да, конечно. — Габриель пожал юноше руку. — Я не сразу узнал вас, князь. Последний раз я видел вас, когда вы были совсем ребенком. Вы сейчас живете главным образом в Англии, не так ли?
— Да, сударь, я живу там с маменькой, — ответил тот.
— А как поживает ваш папенька, паша?
— Благодарю вас, прекрасно, господин виконт. Вообще-то он сейчас здесь. Я уверен, он будет очень рад видеть вас.
— Я непременно разыщу его, — сказал Габриель.
— Мне бы хотелось пригласить вашу очаровательную племянницу за наш стол, господин виконт, — сказал юноша. — Обещаю со всем тщанием о ней позаботиться.
По лицу виконта скользнула тень. Он явно сознавал, что, отказав, снова рискует привлечь к себе внимание, будет глупо выглядеть перед всеми этими людьми. Кроме того, отец юного князя был важным соседом и деловым партнером, одним из тех пашей, что неоднократно ужинали в Арманте.
— Ну что ж, будь по-вашему, — ответил он. — Правда, час уже поздний, и боюсь, моя дочь, учитывая ее юный возраст, не может долго здесь оставаться. — Он предостерегающе посмотрел на Рене. — Я вернусь за нею ровно в полночь, князь.
Князь слегка поклонился:
— Благодарю вас, господин виконт.
Князь Бадр провел Рене к одному из столиков, представил своим друзьям. Теперь, когда она официально находилась в компании князя, остальные молодые люди, казалось, очень старались произвести на нее впечатление, на прекрасном английском хвастались своими университетами, охотничьими лошадьми, скачками, где бывали по уик-эндам в Ньюмаркете, лисьими охотами в Лестершире. Молодые дамы, которые оттого, что Рене была с князем, завидовали ей еще больше, смотрели на нее как на пустое место, словно их пренебрежение могло заставить ее исчезнуть.
Рене углядела, что Габриель танцует танго с рыжеволосой американкой, которую она раньше видела в Каире. Виконт держался на краю паркета, вероятно, чтобы присматривать за племянницей. Рыжеволосая беспардонно с ним флиртовала, более того, танцевала она очень недурно.
Заметив, что ее внимание привлекли дядя и его партнерша, князь встал и протянул руку.
— Идемте, мадемуазель Рене, лучше не смотреть, а самим станцевать танго.
Рене приняла его руку и вышла с ним на танцевальный паркет, зная, что Габриель с ума сойдет от ревности.
Князь Бадр заключил ее в объятия.
— Вы влюблены в вашего дядю? — спросил он. — Я слыхал разговоры. И вижу, что вы с него глаз не сводите. А он с вас.
— Не будьте смешным, — ответила Рене. — Конечно, я в него не влюблена. Он для меня отец.
— Сколько вам лет? — спросил князь.
— Пятнадцать.
Его губы коснулись локона, закрывавшего ухо Рене, и он прошептал: