— Простите за напоминание, господин виконт, — сказал князь Бадр, — но я говорил вам, что готов подождать, пока ваша дочь достигнет надлежащего возраста. И вы заверили, что она лично даст ответ на мое предложение, а не через дядю и отца.
— Да, принц, вы совершенно правы, — кивнул виконт. — И она даст ответ. Несмотря на все то, что вы, наверно, слышали в Каире, наша дочь здесь отнюдь не узница. Она действует по собственной воле и вольна принимать собственные решения. Однако, поскольку ей всего лишь четырнадцать лет, граф и я несем за эти решения определенную ответственность. — Габриель повернулся к Рене. — Как ты знаешь, дочь моя, этот превосходный молодой человек, сын нашего дорогого друга и соседа паши Али эль-Бандераха, великодушно просит твоей руки. И хочет услышать лично от тебя ответ на свое предложение.
Невзирая на вчерашнюю истерику, Рене сумела к этой встрече взять себя в руки, как и просил Габриель. Сейчас она встала и сделала глубокий реверанс перед молодым князем и его отцом. Князь Бадр в свой черед встал и поклонился ей.
— Князь, — почтительно сказала Рене, — благодарю вас за честь, которую вы оказали мне вашим любезным предложением. Однако, боюсь, я не могу принять его. Дело в том, что я решила подождать с замужеством по меньшей мере до восемнадцати лет. А как сказал мой отец, сейчас мне только четырнадцать.
— Я говорил вашему отцу, что подожду, пока вам исполнится шестнадцать, мадемуазель Рене, — сказал князь. — В этой стране девушка считается старой девой, если к восемнадцати годам не вышла замуж.
На это Рене рассмеялась:
— Но в стране вашей маменьки это не так, принц.
Князь Бадр наклонил голову:
— Вы правы. Как и в том, что по меньшей мере полгода мы будем жить в Англии. Быть может, тогда вы не станете возражать против долгой помолвки, мадемуазель Рене? Пожалуй, я соглашусь подождать еще два года, пока вам не исполнится восемнадцать.
— За четыре года многое может случиться, князь, — вставил Габриель. — Особенно когда угрожающе надвигается война. Думаю, нашей дочери надобно позволить немного повзрослеть, прежде чем она примет решение на всю жизнь.
— Мой дорогой друг, — сказал паша, — ваша дочь участвовала во многих наших деловых беседах, и вы сами говорили, что обучаете ее всем аспектам управления плантациями. Мой сын занимается нашими делами в Лондоне. Представьте себе, какую прекрасную команду составит эта пара для наших семей и для наших общих интересов.
— О да, паша, — кивнул Габриель, — безусловно. — Беспомощным жестом он поднял обе руки. — Боюсь, однако, у меня нет выбора, я должен предоставить дочери самой сделать выбор. В нынешние времена устроенные браки у нас в стране не в почете, паша. Рене не просто юная девушка, но еще и современная юная европейская девушка, и у нее есть свои соображения по поводу собственного будущего. Что тут поделаешь?
Принц Бадр снова обратился к Рене:
— И вы составили себе мнение по этому поводу, мадемуазель Рене?
Прежде чем ответить, Рене некоторое время смотрела на красивого молодого князя. Ей вспомнился их танец на бале, ощущение его гибкого тела в ее объятиях, поцелуй под омелой. В этот миг она представила себе ту совершенно иную жизнь, что ожидала ее как арабскую княгиню, видела себя этакой Клеопатрой в собственном дворце, в развевающихся одеждах, в окружении толпы служанок в чадрах, которые исполняют любую ее прихоть. Ей представилась жизнь в лондонском доме и в загородном английском поместье, а равно и стайка орехово-смуглых детишек, которых ей предстоит выносить.
— Да, князь, — наконец проговорила она, почти нехотя. — Но я еще раз благодарю вас за честь, какую вы оказали мне вашим любезным предложением.
Князь Бадр смиренно кивнул.
— Господин виконт, — сказал он, — я признателен вам за то, что вы сегодня пригласили сюда моего отца и меня. Без сомнения, мадемуазель Рене совершенно ясно дала понять, что у нее иные планы на будущее.
Таким образом, встреча закончилась, паша с сыном удалились, в сопровождении дворецкого Аслана оба вышли из салона, в гордо развевающихся одеждах, оставив легкий аромат одеколона и благовоний.
— Что ж, пожалуй, все прошло хорошо, — сказал Габриель, садясь в кресло.
— Ты действовала весьма дипломатично, дорогая, — добавил граф, на протяжении всего разговора хранивший молчание. — Думаю, ты сумела выкрутиться из этой ситуации, не испортив отношений между нашими семьями. Но встретившись с молодым человеком лично, я полагаю, ты не могла бы найти лучшего мужа. Он, конечно, наполовину араб, однако красив и весьма учтив. Думаю, вы могли бы недурно жить в Лондоне, имея в провинции поместье с лошадьми и охотой.