Он выпрямился, так чтобы его лицо оказалось на уровне ее губ, и ласково продолжал:
– Когда вы хорошенько подумаете и проникнете в мой замысел, Луиза, вы, может быть, меня простите… И пожалеете о том, что вынуждаете меня с вами прощаться…
Он склонился и одарил Луизу целомудренным поцелуем. Она не шевельнулась. Внезапно, словно в порыве страсти, способной прорваться сквозь любые преграды, он довольно грубо обхватил Луизу за талию, с силой прижал к себе и стал осыпать горячими поцелуями.
Он терзал бедняжку, покусывая ее нежнейшую шейку сквозь тончайшую ткань платья. Ей казалось, что у Режиналя не две, а сто рук и все они с жадностью набросились на нее…
Она снова потерялась, не зная, на что решиться. Ею все сильнее овладевала невыносимая тоска, у нее сжимало горло, сводило челюсти, как бывает, когда пытаешься сдерживать рыдания.
Теперь Луиза крепко обхватила Режиналя обеими руками. Она не понимала, как он оказался в такой близости от нее, но ей чудилось, будто она нагая. Он овладел ею сначала нежно, почти незаметно для нее, затем стал вдруг порывист и напорист до такой степени, что она едва не лишилась чувств.
Режиналь почувствовал, как Луиза впилась ногтями в его спину. Она глухо стонала, целиком отдавшись несказанному удовольствию, которое ей дарил любимый, и готова была плакать, смеяться, кричать: огромная радость наполняла все ее существо, ставшее вдруг таким безмерным, словно вселенная.
Наконец ему показалось, что хватка Луизы ослабла и она сама понемногу его отпустила, как бывает, когда смертельно раненный осьминог роняет одно за другим свои щупальца. Теперь Луиза была безвольной и расслабленной. Режиналь продолжал ее целовать, ласкать, но делал это не спеша, нежно, желая избежать слишком резкого скачка в ее настроении.
Она пробормотала:
– Режиналь! Режиналь!..
– Ты меня любишь? – спросил он.
– Да, – выдохнула она.
– Ну хорошо, я не уеду, – пообещал он. Собравшись с силами, Луиза сомкнула у него за спиной руки, будто опасаясь, как бы он не сбежал. Это и был ее ответ.
– Ты спасаешь мне жизнь! – вскричал он взволнованно. – Ты сама не знаешь, что даешь мне!.. Вот увидишь, Луиза, сама увидишь!.. Позднее ты все поймешь!
Она была измучена и нуждалась в отдыхе. Он поднялся, оправил камзол и пошел прочь.
Шевалье с шумом вдыхал воздух, он был счастлив, горд своей победой.
Теперь ему не хотелось даже смотреть в сторону Луизы. Напротив, он будто пресытился ею и поскорее хотел уйти.
– Пойду взгляну, не шпионил ли кто за нами… Я спущусь вниз. Надо быть настороже. Осторожность прежде всего!
Она молчала. Он отворил дверь и вышел.
На лестнице не было ни души, в большой гостиной – тоже. Он спустился вниз и вышел во двор, нуждаясь, очевидно, в свежем воздухе после своих нелегких занятий.
Он чувствовал, как радостно бьется сердце у него в груди. Он выиграл! Луиза приняла соперничество Мари. Оставалось приучить Мари к мысли о соперничестве Луизы.
Он не сомневался, что добьется этого так же легко, потому что Мари нуждалась не только в его любви, но в его помощи и советах.
Он окинул взглядом поля сахарного тростника на зеленеющих склонах холмов, сбегавших к самой бухте с зеленой водой. Мартиника представлялась сказочным островом. Он улыбнулся. Ему казалось, что остров уже у него в руке, словно горсть миндаля…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мари объясняется с майором
Заслышав сигнал береговой охраны, Пленвиль подошел к окну своего кабинета. Немного свесившись, он мог окинуть взглядом весь двор форта. Там никого не было, не считая нескольких солдат, которые, обнажившись до пояса, выполняли тяжелую работу под палящими лучами солнца.
Пленвиль заметил всадницу, которая, ответив на приветствия охраны, неторопливо въезжала во двор.
– Майор! – сказал он. – Сейчас вы убедитесь, что я был прав. Кое-кто едет с вами повидаться, как я и говорил!
Мерри Рулз, сидевший за рабочим столом, живо поднялся, поспешил к окну и занял место посторонившегося Пленвиля.
– Генеральша! – воскликнул он.
С тех пор как умер Дюпарке, Мари впервые прибыла в форт. Мерри Рулз сейчас же про себя отметил, что она путешествует без сопровождения, и оскорбился. Почему такое пренебрежение этикетом? Неужели Мари хотела снискать популярность, действуя вопреки своим предшественникам, генерал-губернаторам?
Пленвиль насмешливо хмыкнул:
– Не знаю, майор, заметили ли вы, что эта прелестная дама ездит в мужском костюме… Хотел бы я видеть, как она спешивается. Уверен, штаны сильно обтягивают ее круглый задок!
Рулз промолчал. Он восхищался гордой и соблазнительной всадницей. Выехав на середину двора, Мари жестом подозвала солдата. Тот подбежал и помог ей спешиться. Майор видел, как она обратилась к мужчине с вопросом, тот закивал, и генеральша направилась в его кабинет.
Она шла танцующей походкой. Штаны в самом деле обтягивали ее ладную фигуру и сидели на ней отменно; Мерри Рулз восхищался этой женщиной, возмужавшей в тропических широтах и не утратившей очарования юности.
Он побарабанил двумя пальцами по стеклу и вскричал:
– Признайтесь, Пленвиль, что она чертовски хороша! Какая элегантность! Вряд ли кому-нибудь, кроме вас, она может не нравиться!
Колонист пожал плечами:
– Меня утешает лишь то обстоятельство, майор, что она не даст вам времени пропеть дифирамб… Я вас предупредил. Вы знаете, зачем она приехала.
Он заговорщицки улыбнулся и прибавил:
– Не попадитесь ей на удочку! Вам ли не знать, какие холодные в форте подземелья!..
– Сырые и промозглые! – закончил Рулз. – Не беспокойтесь. Если вы сделаете, как я просил, мне бояться нечего. Подземельем я пригрожу ей самой… В любом случае я на свой счет не обольщаюсь. Поднимайте поселки Ле-Прешер и Ле-Карбе…
– Нынче же вечером будут пылать праздничные костры и все будут плясать, приветствуя Мерри Рулза!
– Спасибо… А теперь, Пленвиль, ступайте. Она не должна вас здесь видеть. Не то заподозрит неладное, да и вас компрометировать ни к чему. Выйдете и ступайте по правому коридору, так вы наверняка с ней не встретитесь…
– До свидания, майор, – ответил Пленвиль, надевая шляпу. – Удачи вам!
Пока колонист закрывал за собой дверь, Мерри Рулз снова сел за стол. Внешне он был абсолютно спокоен и с головой ушел в бумаги, которыми был завален его стол.
Прошло несколько минут. Наконец вошел гвардеец и доложил о госпоже Дюпарке.
Майор не торопясь встал и, прежде чем Мари появилась на пороге, пошел ей навстречу. Едва ее завидев, он низко поклонился и поспешил предложить кресло.
– Примите уверения в моем глубочайшем почтении, госпожа генеральша! – молвил он.
– Благодарю вас, майор! Здравствуйте! – ответила она, опускаясь в кресло.
Он восхитился тем, что, несмотря на жару, она выглядела прекрасно.
– Счастлив видеть вас, мадам, – проговорил он. – Если бы вы не приехали, я после полудня сам отправился бы в замок Монтань… Меня очень беспокоит эта история с «Быком».
– Меня тоже. Я приехала к вам с тем, чтобы обсудить этот вопрос…
Он снова занял свое место за столом, подумав про себя: «Она нападает, едва успев войти. Осторожно… Игра предстоит нелегкая…»
– Слушаю вас, мадам, – произнес он. Майор не чувствовал ни малейшего стеснения.
Наоборот, он, казалось, чувствовал себя совершенно свободно.
– По здравом размышлении, – начала Мари, – боюсь, что это дело, ответственность за которое вы, так сказать, взяли на себя, нанесет мне моральный ущерб в глазах общественности на Мартинике.
– Вы полагаете? – с сомнением спросил он, всем своим видом давая понять, что не придает этому факту значения.
– Да. Подумают, что это я организовала экспедицию капитана Байярделя. А я даже приказа не успела отдать, как вы сами уже решили отправить «Быка», «Святого Лаврентия» и «Мадонну Бон-Пора» на Мари-Галант.