Я не чувствовала отвращенія къ свиньямъ. Ихъ пища состояла изъ варенаго картофеля и кислаго молока. Я погружала руки въ ведро, чтобы хорошо смѣшать все это, и испытывала большое удовольствіе, заставляя свиней ждать своего корма нѣсколько минутъ. Меня забавляли ихъ нестройное хрюканье и проворныя движенія ихъ пятачковъ.
Въ маѣ хозяинъ Сильвенъ пустилъ мнѣ въ стадо козу. Онъ купилъ ее для того, чтобы прокармливать своего только что родившагося ребенка.
Стеречь эту одну козу было труднѣе, чѣмъ все стадо. Благодаря ей мои бараны забирались въ овесъ, который былъ уже высокимъ.
Фермеръ замѣтилъ это и сдѣлалъ мнѣ выговоръ; онъ обвинялъ меня въ томъ, что я засыпаю себѣ гдѣ-нибудь, а стадо, между тѣмъ, топчетъ его нивы.
Мнѣ приходилось каждый день проходить мимо лѣса, гдѣ росли молодыя ели. Въ три прыжка коза доскакивала до него и, пока я искала ее, ягнята ѣли овесъ.
Первый разъ я долго ждала, пока она вернется сама. Я звала ее нѣжнымъ голосомъ. Наконецъ, я рѣшила пойти за ней, но ели такъ густо росли, что я не могла пробратьси къ ней.
Я не могла уйти, не узнавъ, что стало съ козой. Я замѣтила, куда она вошла, и пошла за ней, закрывъ лицо руками, чтобы предохранить его отъ уколовъ иглъ. Я сразу увидѣла ее сквозь пальцы, она была возлѣ. Я протянула руку, чтобы схватить ее за рога, но она отступила назадъ, и потревоженныя вѣтви, сильно хлестнули меня по лицу. Но я всетаки успѣла схватить ее и привела въ стадо.
Каждый день она возобновляла свои продѣлки. Я отгоняла барановъ возможно дальше отъ овса и бросалась вслѣдъ за ней.
Коза была вся бѣлая, и я скоро нашла у ней сходство съ Мадленой. У ней, какъ и у Мадлены, глаза отстояли далеко одинъ отъ другого. Когда я выгоняла ее изъ елей, она долго смотрѣла на меня неподвижными глазами.
Въ такіе минуты я думала, что Мадлена превратилась въ козу. Временами я умоляла ее не возобновлять свои побѣги и была увѣрена, что она понимаетъ меня, когда я дѣлаю ей упреки.
Однажды я вышла изъ-подъ елей съ растрепанными волосами и махнула головой, чтобы откинуть ихъ напередъ. Коза заблеяла отъ страха и отскочила въ сторону; потомъ, опустивъ, рога, стала наскакивать на меня; я тоже опустила голову, махая волосами, которые спускались до земли, коза пустиласъ бѣжать, дѣлая скачки, не поддающіеся описанію. Каждый разъ, какъ она убѣгала въ ельникъ, я мстила ей, пугая ее своими волосами.
Какъ-то утромъ хозяинъ Сильвенъ засталъ меня, когда я бросалась на нее. Онъ покатился со смѣху, и мнѣ стало стыдно. Я тотчасъ же остановилась и начала приводить въ порядокъ волосы.
Коза вернулась ко мнѣ. Она смотрѣла на меня, вытянувъ шею и комично подергивая бедрами, готовая отскочить при малѣйшемъ жестѣ. Фермеръ продолжалъ хохотать; онъ стоялъ, согнувшись вдвое, и умиралъ со смѣху. Только и видны были, что блуза, борода и огромная шапка. Взрывы его хохота вызывали у меня слезы, и мнѣ казалось, что онъ останется навсегда такимъ, скрюченнымъ и смѣющимся.
Когда, наконецъ, фермеръ успокоился, онъ ласково спросилъ меня, въ чемъ дѣло. Я разсказала ему о продѣлкахъ козы. Тогда онъ, снова засмѣявшись, погрозилъ ей пальцемъ.
На слѣдующій день повела ее Мартина. Но со второго же раза она заявила, что лучше уйдетъ съ фермы, чѣмъ станетъ пасти эту одержимую дьяволомъ козу.
Старая Бибишъ говорила, что козъ нужно бить. Я все помнила тотъ единственный ударъ, который дала ей; при этомъ ея бока издали такой странный звукъ, что я никогда больше не рѣшалась бить ее.
Козу пустили пастись около фермы, и она исчезла однажды, такъ что не могли узнать, куда она дѣлась.
Приближался день Ивана-Купалы, и Евгеній сказалъ, что нужно свезти меня въ деревню, чтобы отпраздновать годовщину моего пріѣзда на ферму.
Ради праздника фермерша подарила мнѣ желтое платье, которое она носила молоденькой дѣвочкой.
Деревня называлась Св. Горой. Въ ней была только одна улица, въ концѣ которой находилась церковь.
Мартина быстро потащила меня къ обѣднѣ, которая уже началась. Она толкнула меня на скамейку, а сама сѣла предо мной.
Впечатлѣніе торжественности, полученное мною при входѣ въ церковь, почти немедленно изгладилось. Позади меня двѣ женщины не переставали говорить о вчерашнемъ базарѣ, и мужчины, находившіеся около двери, не стѣснялись говорить громко.