— Я тебе нужна?
Быстро откинув одеяло, он поднялся и подошёл к жене. Ещё раз посмотрел в глаза и, словно увидев там нечто важное, светло улыбнулся и спокойно, твёрдо ответил:
— Да.
Мариан осторожно прильнула к мужчине и засмеялась, когда он стиснул так, что стало невозможно дышать. Он в ответ, тоже засмеялся. Так они стояли неизвестно сколько, глядя глаза в глаза, осторожно, словно проверяя себя, прикасаясь друг к другу. Пока за окном не послышалось хлопанье крыльев, и на подоконник не опустился Теито. Правитель улыбнулся, взглянув на крылатого друга.
— На прогулку пора.
Мариан посмотрела на расстилавшийся за окном город. Первые отблески уже золотили крыши.
— А знаешь, я подумала... — и запнулась.
— Что?
— Если я смогла вернуть внешность, возможно Марина права, и ты мог бы вернуть крылья? Кто знает, не уверенность ли, что небо навсегда потеряно для вас, стала вашим роком?
— Вполне может быть, — задумчиво промолвил Правитель. — За последнее время я не раз задумывался об этом. Надо собраться с духом и попробовать...
Немного помялся, но всё же спросил:
— А ты попробуешь со мной вместе? Ты мне нужна и там, — он кивнул на очистившееся от тумана небо.
— Спрашиваешь! Всегда мечтала летать как птица. Интересно, получатся из нас фениксы или нет?
— Они ведь тоже не были одинаковые, — помолчав, он посмотрел на небо. — Представляешь, придёт день, когда мы с тобой взмахнём крыльями и устремимся ввысь.
— Уверена. Теперь уверена. Раньше я сомневалась. Мне казалось, Марина меня успокаивает. Ведь она смогла измениться только когда оказалась в теле дракона.
— Мне кажется, именно это ей помогло освободить сознание. В конце концов, изменения регулировал мозг человека. Значит, он для этого приспособлен. Только подсознательная уверенность в невозможности изменений держит нас в раз и навсегда утвердившемся облике. Старшие расы давно осознали, их тело изменяется по желанию или необходимости, и делают это с лёгкостью.
— Точно. Но и мы это поняли. Может, не до конца осознали, но уверена — этот час придёт. Главное не залететь слишком высоко, как Икар.
— Это кто такой?
— Герой очень древней земной легенды.
— Ну-ка, ну-ка, пойдем, ты мне всё подробненько расскажешь, — Правитель подхватил её на руки и понес к кровати.
Мариан счастливо засмеялась.
— А как же прогулка, — ехидно бросила она.
— А прогулка позже...
Когда мужчина склонился над женщиной, она, осторожно прикоснувшись к его щекам, остановила.
— Может, хоть теперь скажешь — как тебя зовут? — произнесла нерешительно.
Правитель засмеялся.
— Прав Ашшах, любите вы поговорить в самое неподходящее время. Скажу, только с условием...
— Каким, — поторопила она остановившегося Правителя.
— Имя должна знать только ты. Наши дети смогут его узнать. Наши дети и мои сородичи, больше никто...
Мариан, не раздумывая, кивнула.
Правитель опять засмеялся.
— Егорыч тоже был прав. Любопытна как чаут. Ну, хорошо, хорошо, не сердись, скажу, — и, склонившись к жене, тихо прошептал своё имя.
— Не может быть! — обалдело посмотрела на него Мариан.
— Может, — улыбнулся он...
***
— Любопытно, как там Мариан разобралась со своим мужем.
— Она говорила о разводе. Разве не так?
— Ты серьёзно полагаешь, он согласится?
— Так думала она. Судя по его поведению — развода она будет добиваться о-о-чень долго.
— Маловероятно. Насколько догадываюсь я — переживать, если он откажет, Мариан не станет. Забавно получается. Оба не хотят развода и, тем не менее, считают противоположную сторону убеждённым сторонником именно расставания.
— Можно подумать, мне не пришлось так же добиваться твоего согласия остаться со мной! У меня с Правителем состоялся разговор. Он понимает, какое "сокровище" заполучил, но не намерен отступать. Будь уверена — этот мужчина сумеет перевоспитать твою излишне самоуверенную сестру.
— Она не самоуверенная!
Марина приподняла голову и позволила себе удовольствие заглянуть в глаза любимого. Разговор шёл лениво, ни один из них всерьёз не собирался спорить. Вот ещё, хватало поводов для споров и без того, незачем искать причины в жизни других людей!
Тишина на холме, где они расположились, прерывалась только шелестом листьев и травы. Даже птицы не щебетали. Марина и Ашшах расположились под деревом, и она прилегла на траву, чтобы было удобнее смотреть в полуденное небо, использовав в качестве подушки его бедро. Встречный взгляд был таким же тёплым. Он давал ощущение защиты, поддержки и тепла. Марина уже не представляла себя без всего этого.
— Мариан просто уверена в себе.
— Какая бы она не была, я предупредил её мужа кое о чём. Например, о том, что скучать с этой женщиной ему не придётся. Легко не будет и скучно тоже.
Марина засмеялась, и снова наступила блаженная тишина. И вдруг ей в голову пришла мысль, от которой её бросило сначала в жар, а потом в холод. Девушка резко села.
— Что?
Встречный взгляд был встревожен. Ашшах почувствовал её состояние.
— О чём ты подумала?
— Знаешь, — голос Марины дрожал от охватившей паники. — Я вдруг поняла — если мы с тобой и дальше будем вместе... У нас... У нас ведь будут... Дети!
— Вполне возможно, когда мы оба будем готовы к этому, — теперь его глаза выражали изумление. — И в чём проблема? Неужели это не приходило тебе в голову? Что тебя так встревожило?
— Но ведь мне придётся... — она потрясённо смотрела на любимого. — Мне придётся откладывать яйца?!
Ашшах сначала потерял дар речи, потом упал на спину и захохотал.
Возмущённая такой реакцией Марина подскочила на месте и набросилась на него с кулаками.
— Ну, знаешь! Не вижу ничего смешного!
— Я понял, мне тоже не стоит рассчитывать на скучную и спокойную жизнь! Поверишь или нет, я начинаю понимать...
Он, наконец, справился с приступом гомерического хохота и сев, стал вытирать выступившие слёзы. Продолжал сквозь сдерживаемые взрывы смеха:
— Понимаю, почему ваш мир пользовался среди моих предков таким спросом. Они, даю голову на отсечение, избавлялись там от скуки, — он всё ещё продолжал смеяться, не в силах остановиться.
— Знаешь, я не понимаю, всё же, чем вызвана подобная реакция, — голос Марины стал холоден. — Может для вас это и нормально, но как представлю себе, что мой малыш должен будет, как какой-то цыплёнок, вылупляться из яйца...
Голос задрожал, и она возмущённо замолчала, прерванная новым припадком хохота собеседника. Он буквально катался по земле!
— Прекрати, прошу тебя... Я не могу больше... — Ашшах изо всех сил старался овладеть собой. — Я не могу не смеяться... Представил тебя, разбивающей скорлупу яйца, и... — он снова зашёлся в хохоте.
Марина представила картину: она с чайной ложкой в руке, повязав на шею салфетку, стоит перед большим яйцом, находящимся в подставочке на столе, готовая расколоть его, помогая вылупиться своему малышу. Отправила эту картинку дракону, и теперь уже оба залились хохотом.
Отсмеявшись и немного придя в себя, Ашшах, наконец, заговорил:
— Не смеялся так никогда в жизни. Надо же — прожить столько веков, для того только, чтобы узнать — никогда ещё мне не было настолько смешно. Радость моя, тебе стоит привыкнуть к одной очень простой вещи — надо задавать вопросы, если они есть. Спроси, я тебе всегда отвечу. Я говорил уже, драконы не имеют ничего общего с вашими динозаврами. Мы даже не дальние родственники! И наши дети рождаются точно так же, как и ваши! Поверь, никакой разницы!
Они оба ещё раз представили картину, которая так перепугала Марину, каждый дополняя деталями, и по холму снова прокатился взрыв смеха...