В воде вокруг ног образовался серый рисунок. Потом я услышала стук в дверь.
– Вы там?
– Да. Все нормально.
– С фильтрами – получается? – глухо прозвучало через дверь.
– Да, работает!
– Отлично.
Больше ничего не последовало. Я еще один, последний раз выжала волосы, вышагнула из кабинки и вытерлась полотенцем. На махровом ворсе следов пепла не оставалось. Значит, большую часть Хельги я смыла. Я посмотрела в маленькое зеркало над раковиной, чтобы проверить, нет ли за ушами, на шее, еще где-нибудь остатков пепла, а потом надела нижнее белье, носки и халат. Выйдя из ванной, я пошла вдоль маленького коридора.
На стенах были старомодные бежевые обои с узором из коричневых кустиков травы, которые ты без обиняков назвал бы какашечными, пожалуй. Справа находилась винтовая лестница, ведущая вверх и вниз, слева от меня – коричневая деревянная дверь с матовым стеклом, но она была закрыта. Прямо по коридору чуть приоткрытой стояла деревянная дверь, ведущая в комнату, где горел свет. Я вошла и очутилась, к своему удивлению, в очень современной кухне. Стены в пастельных тонах, а панели шкафов покрыты рояльным лаком цвета яичной скорлупы. Я увидела стеклокерамическую плиту, большой американский холодильник с генератором льда и всякими приспособлениями. Прямо передо мной была стеклянная раздвижная перегородка, рядом с которой стоял обеденный стол и четыре стула. На одном из них сидел Гельмут и ковырялся в ручном пылесосе, кисточкой извлекая кусочки пепла и собирая их на белом листе бумаги. Как он различал, какие кусочки были Хельгой, а какие просто грязью – спрашивать я не стала.
– Я все, – объявила я.
– О, очень хорошо. Пусть фильтры теперь высохнут сначала.
– Где мои вещи? Я бы оделась.
– Они в стиральной машине: грязные были.
– Э-э… что? Они же мне нужны. А как я сейчас выйду? Мне же домой надо ехать.
– Но не в таком же виде! Все ведь в пепле было.
– Я думала, вы их просто протрясете.
– Так я и сделал, а пепел снова в капсулу собрал.
– Так, а зачем их еще стирать надо было?
– Ну, там ведь не только Хельга была, джинсы все в земле были, и на футболке серые разводы от пыли и пепла остались, и еще что-то.
– И что мне теперь делать?
Я этого человека задушить была готова.
– Хм, я вам что-нибудь из Хельгиных вещей дам. Подождите.
Он отложил пылесос и кисточку на стол, обошел вокруг и проследовал мимо меня в холл. Я слышала, как он поднялся по лестнице, потом шаркал там наверху ногами прямо надо мной, ходил из комнаты в комнату. Я села к столу и закрыла лицо руками. «Как я могла вляпаться в это безумие?» – спрашивала я себя.
Через некоторое время Гельмут вернулся на кухню.
– Я вам кое-что из своего принес. Хельга очень маленькая была и худенькая: метр пятьдесят два всего лишь, и весила меньше пятидесяти килограммов. Мне кажется, ее вещи вам не подойдут.
Разумеется. Спасибо! Я толстая, я знаю. Я взяла аккуратно сложенный и, похоже, даже поглаженный спортивный костюм лилового цвета. Насупившись, я снова пошла в ванную переодеваться, а когда вернулась на кухню, Гельмут как раз включил чайник.
– А-а, ну что, великоват немного, но ничего, совсем немного! – заметил он.
Я промолчала, а потом взяла пакетик ромашкового чая из коробки с разными сортами, которую он протянул мне. Часы на стене показывали, что уже доходило шесть. Я жутко устала, хозяин жилища тоже выглядел уже довольно измученным. Проследив глазами мой взгляд, он тоже посмотрел на часы.
– Через час я обычно встаю, – пробормотал он.
Мы пили чай, молча, не говоря ни слова. Потом он спросил:
– Сколько было лет вашему брату, когда он умер?
– Десять, – ответила я односложно.
Гельмут кивнул и добавил горячей воды в наши чашки.
– Извините, что я на вас Хельгу опрокинул.
– Да. Было не очень кстати.
– Я, знаете, перед этим в интернете посмотрел, как такие капсулы с пеплом открываются. Да-да, не смотрите так. Мне восемьдесят три года, и у меня есть компьютер. Многие пожилые люди сейчас онлайн. И там, где я смотрел, говорилось, что открыть такую вещь непросто. Я не ожидал, что это будет так легко. Даже слишком легко, поэтому я недооценил силу рычага.
– Похоже, Хельга много для вас значит.
– Да, – только и ответил он и сделал глоток из своей чашки: он взял себе шиповник.