— Ну, папа, — запросил тот. — Пожалуйста, еще немножечко.
Поднявшись с дивана, Мари дошла до камина и подняла сына на руки.
— Не капризничай, — улыбнулась она. — Ты же мужчина. Прояви терпение. Папа устал после работы. Уже поздно. А завтра ты узнаешь продолжение истории.
— А я узнаю завтра продолжение истории палал? — спросил он, ручками обвив шею Мари. — Сегодня я видел, как на их планете расцветали необычные цветы. В честь этого цветения палал устраивали народные гуляния. Они пели, танцевали, играли. Было так весело!
— Да, сыночек, — Мари погладила его по спинке, — когда-нибудь ты узнаешь всю историю палал. Всему свое время. — Мари уложила его в кроватку и, накрыв одеялом, поцеловала в щечку. — Спокойной ночи, мой герой.
Мари получила от Вселенной жизнь, о которой не могла даже мечтать. У нее было два замечательных любящих мужа, подрастающий сын, красавица дочь, собственный замок, друзья и всеобщее уважение. Она отпустила все обиды и стала абсолютно равнодушна к врагам.
Вскоре после рождения Магоула она написала прошение о разрешении Тальины на встречи хотя бы с родным сыном. Зроу отговаривали ее, но она настаивала. Материнство оказало на нее сильное влияние. Орден одобрил прошение, и Луисцару было позволено раз в месяц навещать мать.
Два года назад сильно заболел Нэим, и в качестве работника он уже не рассматривался. За то, что он опорочил честь своей расы, зроу хотели бросить его умирать на поле. Но снова вмешалась Мари. Она настояла на том, чтобы Нэима отправили в тюрьму, где теперь он дожидался окончания своей ссылки и смертной казни.
А полгода назад Трейс облетела новость, что император Опретауна Луисцар женился на своей давней подруге сердца Лейсандре. Как им удалось это провернуть, ведь Лейсандра имела за плечами судимость, Мари было неинтересно. Она вообще восприняла эту новость легче, чем рост цен на луковичные цветы.
Она научилась выбрасывать из жизни ненужное и посвящать себя только тем, кто этого достоин — мужьям, детям и друзьям.
Когда Магоул уснул, Мари села на диван между Шеймасом и Вейцом и заострила завороженный взгляд на пляшущих в камине языках. Шеймас, одной рукой поправляя балдахин над люлькой, а другой обняв Мари, произнес:
— Жизнь удивительно прекрасна.
Вейц, взяв Мари за руку и поднеся ее к губам, мягко поцеловал ее пальчики, и тихо засмеялся:
— А мы давно говорили, что пора бросать курить.
Мари хихикнула и, посмотрев сначала на Вейца, а потом на Шеймаса, сказала:
— Мальчики, только пообещайте не кричать. Детей разбудите. — Заметив на себе их заинтригованные взгляды, она набрала в грудь побольше воздуха и призналась: — Я беременна!
Конец.