Разрядив четыре обоймы, она взглянула на корчившую рожицы Лейсандру и расхохоталась.
— Поверь, в жизни она не такая, — произнес Луисцар, отключая голограмму. — Опреты по своей природе крайне сдержанная раса.
Мари вернула бластер в коробку.
— Я заметила.
— Мы способны на чувства. На большие чувства. Но эмоции чаще держим в себе.
— От этого ты становишься только загадочней, — хитро улыбнулась Мари и, подойдя к Луисцару, обвила его шею руками. Он обнял ее за талию и произнес:
— Тебе правда не скучно со мной?
— После такого? — Она кивнула в ту сторону, где только что ее развлекала голограмма Лейсандры.
— Шеймас устраивал для меня настоящие представления, — с улыбкой вспомнил Луисцар. — Позволял мне стрелять по моим бывшим учителям-занудам.
— Тебе тоскливо без него?
— Прошло десять лет. Я смирился, что его больше нет.
— Намного он старше тебя?
— На два года. Но он с детства был очень активным. Бунтарем. Мог поспорить со взрослыми и никогда не извинялся, даже если был неправ. У него был шанс избежать ссылки. Нужно было лишь извиниться.
— Что он сделал, Луис? — спросила Мари, чувствуя его душевную боль и всем сердцем желая облегчить эту муку.
— Совершил расовую измену, — неоднозначно ответил Луисцар. — Предал, оклеветал, унизил… Давай не будем портить этот прекрасный день воспоминаниями о нем. Что ты наденешь на праздник?
— А что ты предлагаешь?
— Может, придем в красном? Тебе он подойдет. Будем выделяться.
— Заманчивое предложение, — промурлыкала Мари, больше всего намереваясь выделиться на фоне Лейсандры и доказать ей и Тальине, что она им не по зубам.
Луисцар с безграничной нежностью посмотрел ей в глаза, отчего у Мари вновь земля ушла из-под ног. Чувства к нему росли в ней так, словно за одно мгновенье проходила тысяча лет их знакомства. Он становился ближе, роднее.
Мари приподняла голову, и их носы соприкоснулись. Ощутив контакт и поняв, что она вновь желает поцелуя, Луисцар прильнул к ее губам. Долгий, исследующий поцелуй медленно, постепенно и осторожно набирал обороты. Теперь он был дольше, слаще и расслабленней. Луисцар языком скользил по губам Мари, нежно посасывая и даже покусывая их. Она почувствовала, как натянулась ее куртка, когда Луисцар в кулаки сжал ткань за ее спиной, и на нее нахлынула горячая волна возбуждения. Они оба знали, что здесь им никто не помешает, но не забывали о прозрачности купола, поэтому держали себя в руках, хоть и с горем пополам. Мари не стала бы сопротивляться, если бы Луисцар сорвал с нее одежду и завладел ею прямо на оружейном боксе. Она отдалась бы ему тут раз двадцать подряд и ни разу бы не пожалела. В такие мгновенья она забывала даже об ипотеке, которую семь лет платила ни за хрен собачий.
— Луис, — наконец тяжело дыша, прошептала она, чуть отстранившись от него.
— Ты сводишь меня с ума, — в ответ прошептал он, не выпуская ее из своих железных объятий.
— Нам надо идти, — нехотя выдавила Мари. — Будет некрасиво, если император заставит гостей ждать.
Облизнув губы, он сглотнул и покивал:
— Ты права.
Отдышавшись, Мари улыбнулась. Луисцар отпустил ее и задал на панели программу отключения арены. Когда коробка скрылась под газоном, а купол исчез, он спустился на землю и подал руку Мари. Ей было забавно наблюдать за тем, как он помогает ей преодолеть даже одну ступеньку, но это лишь говорило о его сильных чувствах.
— Ты так и не сказал, хорошая я ученица или меня надо выпороть? — засмеялась Мари, когда они направились к дверям.
— Ты хорошая ученица, — улыбнулся Луисцар. — Но тебя надо выпороть.
— Веселитесь? — съязвила появившаяся перед ними Тальина. От ее колючего взгляда Мари стало не по себе, и она крепче сжала руку Луисцара. — Скоро начнут прибывать гости. Может, хватит дурачиться?
— Мы не дурачились, — ответил Луисцар. — Мы были на занятии по стрельбе. Ты же сама призываешь опретов уметь защищаться.
— Вот именно. Опретов, — уточнила Тальина и смерила Мари холодным взглядом. — Нэим ждет от тебя ответа. И мы надеемся, что он будет положительным.