— Почему? Такое красивое…
— Его подарил мне Луис. Не хочу иметь с ним ничего общего. К тому же твои платья намного интересней. Одно из них я и надену!
Жизнь в Трейсе постепенно меняла приоритеты Мари. Теперь ее мало интересовал модный гардероб, прическа, маникюр, дорогие украшения. Пошитые Гильей платья уже не казались фермерскими и отлично сидели на фигуре Мари. Она действительно округлилась, что сделало ее более женственной. Грудь стала пышнее и приподнялась, чуть поправились бедра, появились щечки. И хотя у Мари здесь не было ни косметики, ни средств для волос, ни элементарного лака для ногтей, она все равно следила за собой: делала различные маски и пилинг по рецептам Гильи, приноровилась бриться опасной бритвой и привыкла к своим родным ноготкам.
Надев приталенное платье длиной до колена и вырезом горловины «подкова», изящно подчеркивающим зону декольте и шею, Мари взбила свои вьющиеся от природы волосы, влезла в туфли и возвратилась в кухню, где взяла у Гильи список и отправилась на поиски Шеймаса.
Он сидел на новой кованой скамейке у крыльца-террасы и скучающе лущил орехи, наблюдая за лазающими на крыше гаража рабочими.
Мари тяжело вздохнула и, сбежав вниз по ступенькам, проворчала:
— Вы опять забили на бассейн? Шеймас, ты же обещал, что вы выкопаете яму, пока земля сырая!
Он молча закинул в рот еще орешек. Мари закатила глаза и, развернувшись, направилась в сад, чтобы перед отъездом проверить свои грядки и клумбы. На полпути к саду ее внимание привлекла возвышающаяся на заднем дворике куча. Завизжав от радости, Мари бросилась назад и с разгона кинулась в объятия Шеймаса.
— Шеймас, прости, прости, прости меня! — Буквально душа его руками, Мари расцеловывала его лицо. — Какой же ты молодец! Ты из-за бассейна сегодня встал до рассвета?
— Нет, я встал из-за утреннего стояка, но ты дрыхла. Пришлось выпускать пар с лопатой в руках.
— Ты что, копал его в одиночку? — поразилась она, оседая к нему на колени.
Шеймас дожевал орешек, проглотил и, дотянувшись до бутылки с водой, пригубил горлышко. Наблюдая за тем, как глотки один за другим льются в его рот, и вверх-вниз скользит его кадык, Мари ощутила непреодолимое желание отдаться ему прямо здесь и сейчас. Шеймасу удавалось сводить ее с ума самыми, казалось бы, обыденными и ничем не примечательными вещами.
— Даже не думай, — произнес он, облизнувшись. — Я так вымотался, что сейчас ничем не отличаюсь от того бревна с загнутым сучком.
Мари посмотрела на указанное срубленное дерево, ожидающее своей распилки, и расхохоталась.
— Ладно, — покачала она головой. — Ты заслужил отдых. Я хочу облететь поля. А Гилье нужны продукты. За штурвалом я!
— О, нет! Я ведь еще так молод!
Мари легонько толкнула его в плечо и поцеловала в губы.
Шеймас вывел свейх из ангара и, приземлив его за воротами, позволил Мари сесть за панель управления. Напомнив ей инструкцию по управлению машиной, он откинул спинку своего кресла и удобно улегся в него. Разволновавшаяся от предстоящего полета Мари поглубже вдохнула и аккуратно подняла свейх над землей. Задав необходимую скорость и высоту, она направила его в сторону полей, над которыми вздымалась пыль.
Техника, похожая на луноходы, вспахивала, удобряла и засеивала землю. Рабочие, разделившись на кучки, занимались прокладкой оросительных каналов. Жизнь здесь забурлила, что не могло не радовать. Пролетая над пашнями, Мари вытягивала шею, чтобы получше все разглядеть, и светилась довольной улыбкой. Рядом, скрестив руки на груди, мирно похрапывал Шеймас. Мари не стала будить его, понимая, как он устал. Он совсем не жалел себя, работая с утра до ночи и без выходных. На днях он признался, что восстановление замка — его долг. Мари видела, как ему стыдно за то, во что он превратил наследство отца. Пусть он не признавался в этом в силу своего упрямства, но это читалось в его глазах.
Убедившись в активном старте работ, Мари взяла курс на город. Только подлетая к границе, она разбудила Шеймаса и спросила, где лучше приземлиться. Он указал на взлетную площадку около центральной площади, откуда было рукой подать и до рынка, и до пансиона Вейца.
Заглушив двигатель, Мари о подол платья потерла вспотевшие ладони и взглянула на Шеймаса. Он выжидающе смотрел на нее.
— Давай сначала на рынок, — попросила она, нервничая из-за главной причины, по которой они прилетели в город.
— Дай мне список, — потребовал Шеймас. — Я сам все куплю. Иди к нему.
— Спасибо, — прошептала Мари. Отдав ему записку Гильи и выйдя на улицу, она спросила: — Шеймас, ты не обижаешься?