— Мы пролетали над пашнями. Как тебе удалось собрать рабочих? Не думаю, что они работают за еду и кров, как в моем замке. На поле труд тяжкий.
— Зроу им платят, — коротко ответил Вейц.
— Разве в областной казне есть столько денег?
— Ее пополнили спонсоры.
— Флиомы?
— Не только. Еще Тамани, Саймус, я.
Мари удивленно вздернула брови и усмехнулась:
— Ни ты, ни Шеймас словом не обмолвились.
— Такие мы, — улыбнулся Вейц. — Все это — твоя заслуга. Ты не побоялась гнева Совета и вдохновила всех нас.
— Я лишь наговорила вам шаблонных фраз ободрения. Нельзя вытянуть из кого-то смелость, если ее заведомо в нем нет.
— А в тебе есть?
Этот вопрос пронзил Мари. Наверное, есть, раз она все-таки пришла. Перестав заламывать пальцы, она сорвалась с места и двумя шагами преодолела разделяющее их с Вейцом расстояние. Не дав ему опомниться, Мари обвила руками его шею и впилась в его рот долгожданным поцелуем. Вейц запылал огнем. Подхватив Мари под бедра, он усадил ее на край стола и, ладонями блуждая по ее талии и спине, горячо отвечал на поцелуй.
Мари вспыхнула диким желанием. Задрав подол платья, она ногами обхватила бедра Вейца и, не прекращая поцелуя, схватилась за ворот его рубашки. Когда на пол отлетела оторвавшаяся верхняя пуговица, Вейц резко отстранился и остановил руки Мари.
— Нет! — шепотом сказал он, взглянув на нее затуманенными возбуждением глазами. — Нельзя…
Переводя сбившееся дыхание, Мари произнесла:
— Я хочу увидеть тебя.
— Тебе не понравится.
— Откуда ты знаешь?
Мари потянула за полочки рубашки, и пуговицы одна за другой со звоном ссыпались на пол. Медленно стянув рубашку с плеч Вейца, Мари опустила взгляд на его хорошо натренированное тело с манящими рельефами груди и живота. Перед ней оголилась кожа, какой она еще никогда не видела. Обычная человеческая плавно переходила в змеиную — именно такой была первая ассоциация Мари, — потом снова в человеческую. Два типа кожи будто переплетались друг с другом. Но «змеиная» отличалась светло-голубым оттенком, мерцающим в свете дня. Поэтому Мари не могла точно назвать ее змеиной. И рыбной чешуей это тоже не назовешь.
Мари кончиками пальцев провела по груди Вейца и восхищенно прошептала:
— Ты прекрасен.
Вейц, по всей вероятности, услышав о себе такое впервые, застыл. Мари прильнула к его телу и стала покрывать его легкими поцелуями.
— Я гибрид, Мариэль.
Она подняла лицо и, притянув его к себе, ответила:
— Ты шедевр, Вейц.
Секунду он не шевелился, а потом набросился на Мари с ярой страстью. Снова подхватив ее под бедра, он понес ее в спальню. Повалив ее на кровать, Вейц, сдернул с себя рубашку и рукой залез под платье Мари. Она, целуя его, расстегнула широкий ремень его брюк и, сунув руку под резинку трусов, взялась за стремительно напрягающийся член. Вейц издал стон и слегка прикусил губу Мари. Испугавшись самого себя, он навис над ней. Снова вертикальные зрачки, острые клыки и капелька крови в уголке его губ. Мари облизнулась, поняла, что эта кровь ее, но лишь улыбнулась. Ее возбуждение было сильнее любой боли, особенно такой незначительной, как случайный укус хорошего мальчика.
— Не останавливайся, Вейц, — с мольбой попросила она, дыша так, что ее грудь ритмично вздымалась, приковывая вожделенный мужской взгляд. — Я хочу тебя.
Вновь накинувшись на нее, он быстро стянул с нее платье, вылез из своих брюк и, поцелуями одаривая тело выгибающейся под ним Мари, зубами порвал ее трусики. Ну вот, опять! С такими самцами скоро ей будет совсем нечего носить. Хотя Мари тоже лишила рубашку Вейца всех пуговиц.
Их обнаженные тела сплетались не в сексе, а в настоящем танце любви. Вейц сдерживался, Мари чувствовала это и решила постепенно в будущем позволять ему все больше и больше, пока не познает всю его мощь, зашкаливающую в этом молодом теле.
Извиваясь, постанывая и даже покрикивая, Мари отдавалась Вейцу, не чувствуя себя изменницей или распутницей. Стыд исчез, на его место пришла уверенность. Она знала, что Шеймас и Вейц готовы делить ее без претензий и ревности. И все они, все трое, не были никакими половинками, они были нерушимым целым — одной жизнью, одной душой, одним дыханием.
Почувствовав приближение оргазма Вейца, Мари не дала ему выйти. Крепче сцепив ноги за его спиной, она позволила ему заполнить себя. Пульсируя в ней и сбивчиво дыша ей в ухо, Вейц содрогался всем липким от пота телом. Прижимая его к себе, Мари гладила его по волосам на затылке и шептала: