Чела принялась счастливо расспрапшвать подругу о ее делах, но скоро заметила, что Мариелена измучена и грустна.
— Что с тобой, дорогая, тебя словно через мясорубку пропустили? — спросила она обеспокоенно.
— Гораздо хуже, Чела! — отвечала на это Мариелена.
И она рассказала Челе о стычке с Клаудией, разрыве с женихом и о драке, которую учинил час назад в этой самой комнате Хавьер.
— Из-за тебя дрались двое мужчин. Как это романтично! — воскликнула Чела.
— Какая романтика, опомнись! А если бы в этот момент вошла мама? — Мариелена была в отчаянии. — Я бы умерла, честное слово. Моя мама не заслуживает этого.
Чела только вздохнула. Она много раз говорила подруге, что Кармела рано или поздно все узнает, нужно быть готовой к этому. Завтра же к ним в дом может явиться Клаудиа. Конечно, Кармела — очень ПРавильный человек и хорошо воспитала своих детей, но она же и поработила их своими жесткими правилами и установлениями.
— Пойми, твоя жизнь — это твоя жизнь. Мать не может тебе помочь, ты сама должна решать, — излагала свою житейскую философию Чела. — Вот, например, Кармела хотела выдать тебя за Хавьера. И ты уступила, хотя не любила его. Мне очень нравится Хавьер, но я рада, что ты порвала с ним, потому что с ним ты была бы несчастной. Кажется, твои возвращаются, Мариелена.
Они услышали голоса за окном и шаги. И вскоре в дом вошли Кармела и Мече с Леоном. Кармела была не в духе, у нее нестерпимо болела голова. Снова ей пришлось смотреть этот ужас боевик с выстрелами и погонями. Но что делать! Не может она оставить Мече наедине с Леоном. Кармела искоса взглянула на подругу дочери. Давно она собиралась поговорить с Челой, никак не могла набраться решимости. Разговор предстоял неприятный. Но и откладывать его больше нельзя.
— Чела! У меня к тебе есть просьба…
Бедная Чела вся сжалась под суровым взглядом Кармелы и приготовилась к недоброму.
— Мне очень больно, Чела, но я прошу тебя больше не приходить в этот дом, — вдруг твердо заявила Кармела, и в комнате воцарилось напряженное молчание. — После того что случилось с тобой, ваша дружба с Мариеленой невозможна. Я воспитала своих дочерей в нравственной чистоте и не хочу, чтобы на них падала тень твоего позора. Ведь вас могут увидеть вместе: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
— Вы считаете, что я — дрянь, сеньора, и могу развратить вашу дочь, замарать ее? — Чела едва сдерживала слезы.
Она вскочила и выбежала вон, чтобы не разрыдаться у всех на глазах. Всем было нестерпимо неловко и тягостно. Даже Леон смотрел на будуюшую тещу с явным осуждением. Но Кармелу не так просто было в чем-то переубедить. Мече боялась матери и никогда бы не посмела и слова сказать ей Наперекор. Но Мариелена не могла промолчать и удержаться от упрека:
— Мама! Как ты могла так поступить? Чела мне как сестра. С ней приключилась беда, а ты так жестоко выгнала ее из дома. Поверь, я ничуть не лучше ее.
— Как ты смеешь так говорить! — возмутилась Кармела. — Ты честная, порядочная девушка. О тебе никто не может сказать ни одного дурного слова. Отныне я запрещаю тебе дружить с Челой и бывать у нее дома.
Все знакомые соглашались, что у Кармелы жесткий характер. Марислепа изумленно смотрела на мать: как зыбка порой граница между жесткими моральными принципами и жестокостью к людям, как легко ее переступить. Твердо глядя матери в глаза, Мариелена сказала:
— Прости, мама, но я не брошу Челу. Я стану навещать ее, когда захочу. Ей сейчас очень тяжело, и как никогда нужна моя помощь и поддержка.
Кармела даже смутилась, в ее глазах мелькнула растерянность. Никогда раньше Мариелена не давала ей такого решительного отпора. Кармела была уверена, что знает своих дочерей до донышка, до последней черточки характера — таких кротких, ласковых, послушных, искренних. Теперь у нее вдруг мелькнула беспокойная мысль — а знает ли она их в действительности?
Роберто был очень честолюбивым молодым человеком. Зависть к богатым и преуспевающим изъела его, как ржа железо. Желание продвинуться, властвовать над людьми сжигало его как огонь. Но природа подшутила, не наделив его в придачу к честолюбию хотя бы маленькой толикой ума. Когда случилось несчастье с Ники, в голове его завертелись планы и замыслы.
— Ты видишь, как сдал Никанор, это полутруп. А если сынка так и не отыщут в море, он вообще окочурится, — говорил он Ненси, единственному человеку, которому мог довериться. — Разве он сможет вести дела? Да он и раньше все делал не так. Почему запретил мне выколотить деньги из этого богатенького сынка — Энди? Помяни мое слово: скоро старикана уберут, и я встану на его место. Настанет мое время, Ненси. И я буду жить в шикарном особняке с бассейном.