— Так в чем дело, Урбано ее завтра же уволит, — недолго думая предложила Энрикета.
— Если бы все было так просто, — улыбнулась Клаудиа. — Луис Фелипе ни за что не позволит.
Он считает ее ценным работником. Но вы с Урбано можете мне помочь. Попроси мужа понаблюдать за Мариеленой. Нет безупречных людей. Я уверена, она тоже допускает ошибки. Хорошо бы устроить все так, чтобы она сама вынуждена была уйти из агентства.
Энрикета с полуслова поняла подругу и одобрила. Она сама поступила бы так же, если бы какая-нибудь красотка угрожала ее мужу.
— Рассчитывай на нас, Клаудиа, — торжественно заверила она. — Мы с Урбано добьемся, что девушка вынуждена будет уволиться по собственному желанию.
Клаудиа знала въедливый характер Урбано и настойчивость Энрикеты. С этой минуты Мариелена будет работать под неустанным придирчивым контролем. Любые ее ошибки, просчеты, даже опоздания Урбано станет отмечать и ставить ей в вину.
Клаудиа была довольна собой: уже в первый день после объявления военных действий она успела многое сделать и заметить первые результаты. Дух борьбы опьянил ее. Посмотрим кто кого, Мариелена!
Альфредо все-таки настоял на том, чтобы отправиться вместе с Иоли на прием к Хавьеру. Иоли нервничала и пыталась ему втолковать, что эти визиты к гинекологу очень интимны, поэтому мужья никогда не сопровождают к врачу своих беременных жен.
— Ничего, я подожду тебя в коридоре, а потом зайду к Хавьеру и поговорю с ним, — упорствовал Альфредо.
Иоли шла к Хавьеру со своими проблемами, Фредди мешал ей. Но как не дать им с Хавьером встретиться? Она тайком выскользнула из дома, когда муж еще допивал кофе, и помчалась в больницу. Иоли вовсе не походила на будущую мать. На лице у беременных женщин словно лежит печать спокойной, уверенной силы и счастья. Иоли же всегда была чем-то обеспокоена, раздражена. Наверное, поэтому Альфредо так хотелось поговорить с Хавьером о ее состоянии.
Иоли была рада, застав Хавьера одного, без коллег и больных, потому что разговор касался вовсе не ее здоровья.
— Прошу тебя, Хавьер, только ты один можешь помочь мне. — Иоли не скрывала, что ее план, похоже, проваливается. — Вчера Чела мне заявила, что не может отдать своего ребенка. Ее семья против. Мать смирилась с тем, что скоро появится нежданный внук.
— Это очень хорошо, — одобрил Хавьер. — Чела все равно рано или поздно опомнилась бы. Да и я не стал тебе помогать. Почему ты решила, Иоли, что сможешь всех обмануть, даже собственного мужа? Как ты собиралась изображать передним беременность? К какой бы лжи еще прибегла?
— Я готова на все! — как безумная повторяла Иоли. — Неужели ты бросишь меня в такой момент? Помоги мне найти другого ребенка. Наверное, здесь, в больнице, найдется женщина, желающая оставить своего ребенка?
Но тут в дверь робко постучали. Альфредо хватился жены и понял, что его обманули. Он был деликатным человеком и не любил навязываться, но что-то заставило его отправиться вслед за Иоли в больницу. Какое-то смутное предчувствие подсказывало ему, что с ней не все в порядке и она нуждается в его помопди.
— Мне можно войти? — робко спросил Альфредо. — Как дела, Хавьер? Прости, Иоли, но я догадался, что ты здесь. Мне очень хотелось узнать о результатах обследования, Хавьер.
Для Хавьера неприемлема была любая ложь, даже во спасение. Он ненавидел мелкие хитрости, увертки, умолчания. Сам он никогда не лгал и знал по опыту других, что ложь невыгодна: она рано или поздно открывается и приносит только горе и страдания. Глаза Иоли молили о пощаде. Хавьер заглянул в эти глаза и понял, в каком аду живет эта бедная женщина, запутавшись во лжи по вине своих близких. Он быстро принял решение. Как хирург скальпелем отсекает злокачественную опухоль, так он решил раз и навсегда покончить с ложью. Это будет мгновенная боль, зато потом наступить выздоровление.
— Альфредо, мне очень жаль говорить тебе об этом, но Иоланда не беременна. — сказал он, глядя прямо в глаза Фредди. И заметив, что тот онемел и не верит своим ушам, постарался смягчить удар: — Такие случаи бывают. Это называется «психологической беременностью», когда женщина так страстно желает иметь ребенка, что начинает вести себя, как будто она действительно беременна.
— Я все понял, — вдруг поник Альфредо. — Это мы виноваты. Я виноват. Я так часто говорил ей об этом ребенке, расспрашивал ее, покупал одежду и игрушки для нашего будущего малыша.
Альфредо понял даже то, что Хавьеру не хотелось бы говорить. О том, что Иоли постоянно ощущала давление всей семьи. А ей так хотелось угодить родным.