— Зверя нужно убить, — с ненавистью вымолвил Виллий, — и я попытаюсь… ударить его ножом на форуме.
— Это не избавит нас от тирании, — вздохнул Геспер. — Его место займет другой, третий, десятый, двенадцатый зверь. Нужно объединить всех недовольных и нанести удар всей власти. Идем на форум, может быть, встретим там кого-нибудь из популяров…
На форуме было людно и шумно. Диктатор, окруженный друзьями, сидел в кресле у входа в храм Кастора и Поллукса и, прищурясь, смотрел на толпы народа. Он был в хорошем настроении и подшучивал над двумя военными трибунами, которые одновременно добивались любви у гетеры Флоры. Вдруг глаза его остановились на Хризогоне, который бежал, расталкивая народ.
Вот он ближе… запыхался… поднимается по ступенькам…
На лбу вольноотпущенника пот, в глазах — торжество.
Сулла привстал в кресле:
— Что скажешь?
Хризогон нагнулся к нему, что-то шепнул.
— Ты не ошибся? — побагровел Сулла. — Говоришь, набирает сторонников?
— Взгляни, император! Вот он, окруженный плебеями… Видишь? Нет?.. Смотри по направлению моей руки…
— О, собака! Я предупреждал его, а он ослушался…
Как, не быв ни квестором, ни претором, добиваться консулата?!
Не отрывал глаз от Офеллы.
— Споткнулся, — пробормотал он и, кликнув любимого центуриона, приказал: — Убить!
Геспер и Виллий смотрели издали на Суллу: глаза тирана были устремлены на форум — холодные, равнодушные глаза, твердые, как камень; он видел, как сотник подошел к Офелле и, выхватив меч, пронзил его; слышал, как зашумела толпа…
Геспер бросился на центуриона, добивавшего Офеллу, и вырвал у него меч.
— Вяжите его и ведите к диктатору!
Плебеи остановились у ступеней храма. Пленник спокойным голосом требовал вернуть ему меч. Сулла встал — глаза его сверкали.
— Отпустить центуриона! — резко крикнул он и, когда толпа зашумела, топнул ногою: — Молчать! Он исполнил мои приказание.
Геспер и Виллий вернулись домой в подавленном состоянии.
— Палач, палач, — шептал Геспер, — убивать людей, как мух, плевать даже на своих сторонников! О боги! Выло ли такое чудовище на земле?..
XVI
По случаю второго консульства Суллы и Метелла Пия во дворце диктатора готовились к пиршеству. Палатин был загроможден тележками торговцев, доставлявших живность, овощи, плоды и всё, что было лучшего в Риме. Рабы и вольноотпущенники везли из многих городов Италии вина, мед, рыбу, сыры, пряности, мирру и этруские духи, любимые господином, — их острый, сладковатый запах тяжко дурманил голову. Из школ Кампании были вызваны знаменитые гладиаторы, победители во многих состязаниях; из Афин и Пергама — гетеры; из Спарты — самые красивые девушки, искусные в беге, борьбе и кулачном бою; эфебы из лучших палестр и гимназий: блудницы различных племен и народностей. И все эти люди толпились в садах, на улицах и в портиках, ожидая звонка, возвещающего время обеда или ужина.
В день пиршества обширный атриум был убран цветами и зелеными ветвями. Курильницы дымились на высоких треножниках, распространяя тонкий ароматный запах. Вольноотпущенник Хризогон, с красными щеками, похожими на куски сырого мяса, суетился, бегая по атриуму; громким голосом он приказал сдвигать столы, ставить ложа, покрывать их пурпуром. Рабы и невольницы торопливо разносили дорогие глиняные блюда с сырами, холодным мясом и рыбой и ставили тяжелые серебряные тарелки с различными надписями, выведенными искусной рукой резчика: «Facitis voblissuaviters»;[38] «Est ita valeas».[39]
Но Хризогон приказал унести сыры и ударил раба по щеке:
— Разве не знаешь, что они предназначены для попойки?
Он приказал раскрыть настежь дубовые двери, выложенные слоновой костью, а медный Щит с висячим молотком повесить у двери, рядом с надписью: «Не забудь ударить», чтобы звенящие звуки возвещали о прибытии гостей.
Сулла. вошел в атриум в сопровождении Лукулла. Он был по обыкновению в военной одежде и высоких калигах. Лицо его было озабочено. Он рассеянно осматривал атриум, думая о чем-то другом. Лукулл пытался развлечь его:
— Взгляни, Люций, на пол: скажешь, не подметен? И, наверно, захочешь наказать нерадивого раба? А ведь кости, куски хлеба и мяса, разбросанные по полу, это искусное подражание Созу, работавшему на Атталидов.
Сулла смотрел тяжелым, немигающим взглядом на столбы из наросского мрамора, на стены, украшенные синеватым лесбийским мрамором, на пол, выложенный плитами ярко-зеленого лакедемонского мрамора и мелкими камешками, похожими на игральные кости. Пестрая мозаика напоминала ковер.