— Что-о? — вспыхнул Сулла. — Неблагодарная! Через три дня, клянусь Юноной, ты будешь его женой! Слышишь, Хризогон?
Вольноотпущенник, низко кланяясь, бормотал:
— Поистине ты добр и мудр, о господин! Твой выбор осчастливил меня…
Войдя в атриум, Сулла подал знак возлечь за столы. Хризогон сбился с ног, чтобы угодить во всем диктатору.
— Quesumus demeresoleas![40] — громко крикнул он и приказал слугам подавать кушанья.
Сулла возлег на низком ложе, заняв хозяйское место; рядом с ним поместились Лукулл и Помпей. На среднем ложе находились Метелл Пий, Хризогон и Арсиноя, а на высоком расположились Марк Красс, Катилина и Сизенна.
Сначала появилась закуска (ее запивали напитком, составленным из смеси морса и меда): тибрские и иные рыбы, павлиньи и куриные яйца всмятку, салат, капуста, кампанский хлеб. Затем обед: жареные на кассинском масле фазаны, зайцы, кролики, свинина, свиные вымена, матка, печень, колбасы, ветчина, куры, почки вепря, цыплята, усыпанные мукой утки и «троянская свинья», начиненная мясом разных животных, подобно тому, как был аполнен вооруженными людьми троянский конь. Потом — печенье, тарентский мед, пирожные, сушеные плоды, тускуланскне фиги, райские яблоки, груши, орехи, каштаны, виноград и оливки.
В доме стоял гул голосов, слышались смех, шутки.
Когда обед кончился, слуги быстро убрали блюда и стали надевать гостям на головы венки, пропитанные нардом, предохраняющим, как думали, от опьянения. Запах нарда резко распространился в воздухе, хотя он уже исходил и в начале пира от ног, освобожденных туфель.
На столах появились кубки из кархедонского камня и белого офита, испещренные листьями, цветами и плодами, рога для питья. Перед диктатором поставили кантарос, сделанный из электра, — бокал на золотой высокой ножке, из которого пивал, по преданию, сам Вакх и имели право пить лица, участвующие в шествии во время Вакханалий.
Хризогон обратился к Сулле:
— Прикажешь?
Диктатор кивнул и, повелев начать пирушку, предупредил:
— Пить по греческому обычаю.
Гости столпились у стола Суллы, где Лукулл, Метелл Пий, Красс и Катилина, бросая кости, избирали царя пирушки. Но всех постигла неудача, и только на долю Катилины пришелся ход Венеры.
— Шесть очков! — возвестил он со смехом, окидывая гостей взглядом победителя, и, сделав знак флейтисткам начинать игру, объявил смесь вина и воды.
Не успел он договорить, как зазвенел щит, распахнулась дверь и вошли два человека: бородатый муж, в тоге всадника, с золотым перстнем на пальце, и толстая матрона, с тройным подбородком, уже пожилая.
Сулла встал с ложа и с улыбкой пошел им навстречу:
— Как я рад, дорогой Аниций, увидеться с тобою! — вскричал он и, повернувшись к матроне, прибавил: — Какому счастью обязан я смотреть на Лоллию, прекрасную розу Рима?.. Хризогон, прикажи поставить лишний стол: мы будем потчевать дорогих гостей…
Гости смотрели со страхом на Суллу: всем было известно, что Аниций и Лоллия внесены в список проскриптов и таблицы с их именами выставлены на форуме.
Не доверяя словам Суллы, Аниций сказал, бледнея от злобы:
— Часто собачий лай бывает ложен, о всесильный диктатор! Но когда лжет рыжий пес со свиным рылом — лай ложен вдвойне. Поэтому не лицемерь, Люций Корнелий Сулла, тиран Рима!
Лицо Суллы стало кирпичным, — казалось, оно лопнет от прилива крови. Он хотел что-то сказать, но не мог, прыгая на месте и заикаясь:
— Ан… Ан… Аниций… сын блудницы… пес…
Он замолчал. Пот струился по багровому лицу, перед глазами мелькали желтые круги, он шатался, как пьяный. И вдруг очнулся.
— Пусть гости пьют, — загремел его голос, — пусть флейтистки играют, пока еще не все насытились. Аниций!
Всадник не двинулся с места.
— Аниций, — повторил Сулла, садясь на троноподобное кресло, — помнишь, как некогда ты послал мне во время Сатурналий чашу с желудями? Ты, свинья, хотел, чтобы и я уподобился тебе. Хризогон! Кликни корнелиевда прикажи принесть желудей!
— Сделано, господин! — сказал вольноотпущенник и хлопнул в ладоши.
Эфиопка внесла корзину с желудями, и вслед за нею вошли преданные Сулле телохранители. Было их шестеро; вооруженные мечами, они окружили, по знаку Хризогопа, Аниция и Лоллию и, взяв корзину, поднесли ее всаднику.
— Ешь, — сказал Хризогон, — так велит господин. Аниций ударом кулака выбил корзину из рук корнелиев, и желуди, прыгая, покатились по полу.
— Кормить силою! — приказал Сулла и равнодушно смотрел, как корнелии, сбив Аниция с ног, раздирали его жатый рот и совали желуди.