Лоллия и Цецилия поспорили. Размахивая руками, они оскорбляли друг дружку грубой бранью. Марий смотрел на их возбужденные лица, и ему становилось весело.
— Ты, подлая, бегала к Гаю Бебию, как субуррадка! — кричала Лоллия, размахивая обглоданной куриной ножкою. — Ты развратила добродетельного супруга добродетельной жены! Твои бесстыдные ласки знакомы всему Риму!
— Лжешь, потаскуха!
Глаза Лолии округлились. Она с ненавистью смотрела на густо покрытое румянами поблеклое лицо матроны и вдруг размахнулась, швырнула в нее обглоданной костью.
Цецилия вскрикнула. Из разбитой нижней губы текла кровь, на побледневшем лице застыл испуг, и, матрона прижимала ладонь к ране, вздрагивая всем телом.
Веттий растерялся; он умолял Цецилию возлечь за другим столом, где случайно освободилось место (один старый раб, объевшись, внезапно умер, и его поторопились выволочь наружу), но разъяренная женщина воспротивилась:
— Я ее искалечу, подлую! Она, дочь полуплебея, подняла руку на патрицианку!..
Ей не дали говорить. Гром голосов потряс атриум:
— Что ты там врешь, старая подошва, о плебеях?
— Толстая свинья!
Веттий поднял руку:
— Тише, квириты! Я собрал вас не для того, чтобы смотреть на драки и слушать споры! Еще не выпита ни одна капля, а раздор уже блуждает по атриуму. Что же будет, когда Вакх развеселит ваши сердца? Неужели хотите, чтобы я лишил вас вина?
Все замолчали, кроме Цецилии и Лоллии. Теперь переругивались почти шепотом.
Марий повернулся к Веттию:
— Позволь мне, дорогой амфитрион, унять этих самок. Одно твое слово, и я стукну их лбами с такой силой, что эти глупые головы расколются, как тыквы, и мы увидим, много ли червей завелось у них в мозгах?
Он оглянулся. Ложе Меммия и Сатурнина опустело: пользуясь возникшим спором, оба друга поспешили скрыться.
VIII
Отпустив сопровождавших его клиентов и простившись с друзьями, верными участниками его ночных похождений, Сулла нащупал под плащом меч и углубился в темноту извилистых уличек. Он почти не думал о столкновении с пропретором, хотя иногда мелькала в его сознании одинокая мысль о сподвижнике Сципиона Эмилиана, быстро исчезая в неясных воспоминаниях о ночных оргиях…
Патриций шел, прислушиваясь к своим шагам и лаю сторожевых собак.
Рим, казалось, спал глубоким сном.
Однако этот мнимый сон сменился движением, говором, зазывными голосам простибул, когда Сулла вышел на Viа Appiа. Ночная жизнь текла неравномерно: в освещенных местах она кипела, а в темноте замирала, как бы притаившись.
Пройдя около стадия, он свернул в узенькую улицу.
Женский крик, испуганный и умоляющий, полоснул тишину:
— Помогите!
Сулла остановился. Крик повторился громче и отчаяннее.
Не колеблясь, патриций выхватил меч и бросился в темноту. Не успел он сделать нескольких шагов, как пришлось остановиться. Пять пьяных всадников, окружив женщину, пытались ее связать. Она отбивалась от них кинжалом, но силы ее покидали, и она, прислонившись спиной к каменной стене, защищалась все слабее.
— Назад, негодяи!
Голос его прозвучал твердо и властно.
Всадники шарахнулись и оставили женщину, но увидев против себя только одного человека, порывисто распахнули плащи. Сулла понял, что, если они выхватят оружие, ему не устоять в неравной борьбе. Он бросился на них и, работая мечом, как палкой, стал наносить удары плашмя. Всадники обратились в бегство.
Сулла вернулся к женщине.
Она стояла на том же месте с кинжалом в руке, и слезы градом катились по ее пухлому лицу.
Он окинул ее быстрым взглядом: юная (ей не было еще шестнадцати лет) привлекательная девушка, высокая, стройная.
Глаза их встретились. Прижимая руки к груди, она тихо выговорила:
— О благородный муж! Чем отблагодарить тебя за помощь?
Сулла усмехнулся.
— Лучше скажи, кто ты, чтобы я знал имя красавицы, с которой встретился в эту ночь.
— Я Юлия, сестра Секста Цезаря из рода Юлиев, — сказала девушка, восторженно поглядывая на Суллу черными блестящими глазами, — и когда мой дядя Авл, претор, и брат Секст, квестор при сокровищнице Сатурна, узнают о твоем геройском подвиге, они лично приедут поблагодарить тебя за твою неустрашимость и отзывчивость.
— Я не нуждаюсь ни в чьей благодарности.
— Ты горд. Но скажи по крайней мере свое имя, чтобы в моем сердце сохранилась благодарность до самой смерти… чтобы я могла молить небожителей о твоем здоровьи, успехах и счастьи… чтобы…