Сенаторы захлопали в ладоши.
— Это беззаконие! — возмущались приверженцы Цинны. — Сам Сулла способствовал назначению Цинны консулом.
— Если бы Сулла был здесь, — возразил Октавий, — он приказал бы умертвить его!
Октавий разослал соглядатаев в кампанские города, чтобы узнать о намерениях и действиях Цинны.
Притворившись сторонниками бежавшего консула, они следили за каждым его шагом и, прибывая в Рим, докладывали в сенате:
— Цинна сломал свои фасции в присутствии капуанских легионов и плакал. Он говорил: «От вас, квириты, я получил магистратуру, а сенат отнял ее у меня без вашего согласия». Потом он разорвал одежды, сошел с трибуны, бросился на землю и долго оставался в этом положении, пока его не подняли и не посадили на консульское кресло…
— Гистрион или шут! — пробормотал Октавий.
— Подлый лицемер! — засмеялся один из сенаторов.
— Потом принесли ему фасции, и легионарии кричали: «Действуй по консульскому праву! Веди нас куда хочешь!» А военные трибуны поклялись ему в верности.
Через несколько дней прибыли новые соглядатаи.
— Цинна объезжает города союзников. Он заклинает помочь ему и кричит на площадях: «Граждане, я пострадал, защищая ваши права, и если вы не поможете, гнев богов обратится на ваши головы!»
— Города дают ему деньги и людей…
— Я сам видел многочисленные войска… Легионы, стоявшие у Нолы, присоединились к нему.
Сенат был встревожен. Узнав, что Цинна имеет уже в своем распоряжении более трехсот когорт, он заставил магистратов поклясться, что они будут молчать об этом: возникало опасение, как бы народ не перешел на сторону низложенного консула.
Однако Рим узнал о походе Цинны, и тысячи граждан тайком покинули город. Одни бежали к Цинне, боясь его гнева, опасаясь за свою жизнь и имущество, другие — потому, что сочувствовали борьбе, которую он начал, а третьи — оттого, что были его сторонниками.
Известие о бегстве римлян застало сенат врасплох. Консулы Октавий и Мерула предложили принять необходимые меры для спасения республики. Сенат соглашался на все.
Начались спешные работы по укреплению города. Несмотря на дождь, шедший уже вторые сутки, мужчины рыли окопы, а женщины таскали на носилках камень, щебень и землю, превратившуюся в липкую грязь. Рабы, под наблюдением греков-строителей, укрепляли стены, устанавливали на них баллисты и катапульты. Сенат разослал гонцов во все города Италии, оставшиеся верными Риму, с требованием немедленной помощи.
XX
Долгие месяцы Марий скитался, гонимый и преследуемый, как зверь: он блуждал с друзьями по морю, его корабль трепали бури, он умирал с голоду, бежал от погонь и скрывался в болоте возле Минтурн. Здесь был он схвачен, отведен к магистратам и осужден на смерть.
Были сумерки, и в кубикулюме, где он лежал, запертый, предметы пропадали в сгущавшейся темноте.
Вошел галл с мечом в руке, чтобы привести приговор в исполнение, но громовый голос, донесшийся из угла, остановил его:
— И ты, несчастный, дерзаешь поднять руку на Гая Мария?
Уронив меч, варвар выбежал на улицу с криком:
— Нет, нет! Я не могу его убить!
Собралась толпа. Зашумела:
— Как, убить Мария, третьего основателя Рима?
— Убить спасителя Италии?
— О, бессовестные магистраты!
Крики возмущения усиливались.
— Пусть уходит, куда хочет, — предложил один старик, — пусть удар судьбы поразит его в другом месте, но да никто не скажет, что мы выгнали из своего города нагого и беспомощного Мария!
И граждане решили проводить его до моря.
Дорогу пересекала роща Марики, древнеиталийской нимфы, и ее нужно было обходить, но тот же старик крикнул:
— Нет священных и непроходимых дорог, если они могут спасти Мария! Давай, странник, вещи!
И он первый вошел в рощу, таща на себе тяжелый груз.
Долго блуждал Марий по морю, прежде чем добраться до Карфагена, но и здесь не было старику покоя. Пропретор Африки велел ему убираться, пригрозив поступить с ним как с врагом римского народа.
Марий тяжело вздохнул и сказал рабу, дожидавшемуся ответа:
— Скажи пропретору, что ты видел изгнанника Мария, сидящего на развалинах Карфагена.
В этот день высадился на берег Марий Младший, который бежал вначале с друзьями к Гиемпсалу, нумидийскому царю, и принужден был потом спасаться от него, — Гиемпсал колебался, как поступить с ними, и только влюбившаяся в Мария царская наложница помогла им бежать из Нумидии.
— Беседовать будем потом, — сказал старый Марий, — не пора ли собираться? Нептун нам поможет.