— Ты умрешь, охотник! Твое сердце заражено ядом черной зависти, зазнайства, — захрипела раненая голова и в предсмертном усилии плеснула в Пюнче-патыра черным ядом.
Затуманился взор отважного охотника, и упал он замертво у могучего дуба.
— Го-го-го-го! — загоготал дракон. — Сейчас ты, Ненчык-патыр, один останешься. И как это я забыл? Ведь кузнец-то труслив, как белка. Одной капли яда хватит ему.
И с этими словами левая голова плеснула в кузнеца желтым ядом. Кузнец пытался прикрыться щитом, но капля яда все же попала на него — и он тоже упал… Ненчык-патыр рванулся защищать друга, прикрыть собой, так как его никакой яд Аждаги не мог убить, но не успел. Зато, оказавшись рядом, он срубил левую голову дракона и услышал крик Пайберде: «Берегись!» Богатырь поднял щит, но струя горячего пламени все же обожгла его, и загорелась одежда на нем.
— Го-го-го-го! — злорадно загоготала средняя голова. — Сейчас я хорошенько прожарю тебя и съем.
Ненчык-патыр бросился к озеру, но споткнулся о левую голову дракона и упал… В тот же миг когтистая лапа Аждаги сгребла юного богатыря и подняла вверх…
В пылу боя никто не заметил, как на макушку дуба опустилась огромная птица. Это была мать орлят. Она алчным взглядом следила за битвой. Зов птенцов о помощи прервал ее охоту, она вернулась ни с чем. «На хороший пир я попала… Вот будет мяса и мне, и орлятам!» — довольно думала орлица, глядя, как воины, один за другим покидая этот «пир», падали мертвыми. «Будет сейчас пожива, крошки мои», — сказала она орлятам и приготовилась к броску. В это время Аждага высоко над озером поднял Ненчык-патыра и дожидался только того момента, когда догорит на нем одежда, чтобы тут же проглотить его.
Напрасно бегал вокруг Аждаги Пайберде и колол его копьем охотника. Дракону это было нисколечко не больно. Он просто нс обращал на старика никакого внимания.
В отчаяньи старик простер руки вверх:
— О могучий юмо8, спаси дитя мое от гибели! — и тут Пайберде увидел огромную птицу, готовую к броску. — О птица! Ты послана всесильным юмо… Растерзай скорее злого Аждагу! Помоги победить его.
Но птица ответила:
— Бедный старик! Юмо здесь ни при чем. Слышишь — всесильный молчит. Не внимал он и молитвам нашим птичьим. Я голодна! Мне надо кормить моих орляток. Вы, люди, никогда не помогаете нам. Ваши охотники часто лишают нас добычи. Вот и поселились мы в подземном царстве. Там, на земле, люди убивают птиц. И мы теперь не щадим людей.
И тут снова запищали птенцы.
— Не шумите, родимые, сейчас я вас накормлю.
— Нет, мать! Эти люди пошли на дракона, защищая нас. Ты должна помочь им.
И только теперь птица поняла, что люди — ее союзники. Она бросилась к средней голове Аждагн и вырвала когтями один его глаз.
Дракой взвыл от боли и выпустил из лап богатыря. Ненчык-патыр упал в озеро, и одежда его погасла. Он выскочил на берег и опять бросился в бой. Но и с одним глазом Аждага был грозен. Он еще злее изрыгал пламя. Но теперь страх потерять последний глаз заставлял его выше поднимать голову и встречать наскоки птицы. Скоро дракон понял, что трудно будет ему победить в этом бою. «Зачем мне рисковать? Сейчас я заключу мир с Ненчык-патыром. Расправлюсь сначала с орлами здесь, иод землей, а потом с этим патыром — на земле».
— О юный патыр! Ты достойный воин. Я отпущу твоих родителей и Пеиалчс-Замарашку. Женись на ней, и живите с богом…
— Нет! — восклинул богатырь. — С черным злом я в союз не вступаю!
— Ну хорошо же… Сейчас я утолю жажду, тогда посмотрим, как ты запоешь.
— А ты не спеши в погреб. Там уже нет твоего зелья. Я и мои друзья постарались об этом. Ты умрешь, презренный дракон!
— О-о-о… — взвыл Аждага. — Не радуйся и ты. Кто отрубит мою среднюю голову, тот погибнет навсегда, пусть даже он самый чистый и невинный. Слышишь? Погибнет!
— Ну и пусть! Я погибну, но и ты больше не будешь брать людей в рабство. И люди на земле будут счастливы. Никто не будет нарушать их мирный труд.
— Правильно, сынок! — крикнул Пайберде и встал рядом с Ненчык-патыром.