В левом углу ярко горел камин, и возле него у стола сидел глубокий сутуловатый старик и женщина в темно-серой кофточке и синей юбке. Камин золотил лицо. Она глубоко втягивала дым папиросы и оглядывала меня очень внимательно.
Через несколько минут вошла Анна Андреевна.
— Письмо довольно большое, и я решила его дочитать потом, а за иконки Вы поблагодарите Марину и Алечку и, если можно, то зайдите за ответом завтра. Вы приехали из Москвы и виделись с Мариной и Алечкой? Она большая теперь стала? Ты знаешь, Валя, мне привезли письма от Цветаевой — поэтессы, помнишь, которая прислала мне одиннадцать стихов, и от ее 8-летней дочери.
— Помню. А Вы приехали из Москвы? Ну что там делается? Вы давно оттуда? Вы, может быть, присядете? Вот Валя… Я Вас тоже не знаю… Вот это моя подруга Валерия Сергеевна Срезневская[72]!
Шилейка[73] привстал и подал мне руку, заглянув на меня одним глазом исподлобья.
Я опустился в глубокое кожаное кресло, правее от Шилейки. Вы коммунист? (С моим ответом Шилейка вышел в смежную комнату, медленно и молча. Анна Андреевна опустилась в его кресло и предложила мне стакан горячего кофе.) Валерия Сергеевна закуривала вторую папиросу — вслед.
— Я Вас долго разыскивал, Ан<на> Андр<еевна>, но решил во что бы то ни стало разыскать и выполнить поручение.
— А Вам долго пришлось искать? да как Вы меня нашли, ведь меня разыскать очень трудно, тем более моего этого адреса почти никто не знает? Это приятно, что Вы так внимательны, я рада полученным письмам и особенно иконкам.
— Мне Марина Ивановна говорила, что Вас найти трудно, и мне это тем приятнее было поручение. Она очень хотела, чтобы всё получили в сохранности, особенно ее беспокоила судьба иконок. Она Вас очень любит,
Ан<на> Андр<еевна>:
— Я очень рада… А вы знаете, Бор<ис> Ал<ександрович>, что мы с ней ни разу не виделись и знакомы за глаза. Это удивительно, но приятное знакомство. Я ее очень хотела бы видеть.
— Марина Ивановна мне об этом ни разу не говорила, и я был в полной уверенности, что Вы прекрасно знакомы, хотя и об этом она тоже ничего не говорила.
— А Вы, Бор<ис> Ал<ександрович>, с ней давно знакомы?
— С декабря прошлого года.
— А Вы сюда приехали зачем и надолго ли?
— Официально — инспектировать Шк<олу> воен<нно>-ж<елезно>д<орожных> спец<иалистов>, а неофициально увидеться с братом, раненным под Кронштадтом. Приехал я сюда на несколько дней, но, наверное, осенью приеду в Питер совсем, т. к. одна случайность меня очень обрадовала и, возможно, сделает из москвича — питерца.
— Вот как… москвичам или любящим Москву — Питер обычно не нравится… Какая же это случайность?
— Сам Питер меня заворожил и потом Российский Институт Истории Искусств[74]. Я попал туда сегодня днем и думал пробыть там не больше 10 м<инут>, и остался на целых 2 часа. Меня институт поразил своей тишиной, людьми и постановкой дела. Мне очень понравилась программа занятий по вопросу, который меня интересует, тем более, что изучение в этом институте поставлено на академический лад, что можно заключить по программам.
— Ах, как это приятно. Я очень люблю этот институт. Меня приглашали туда работать, и я немного там работала. Это лучшее учебное заведение по подбору людей, там очень приятно работать. Я рада, что Вас тянет такая работа, Бор<ис> Ал<ександрович>
— А как же Вы хотите совместить партию и институт, ведь это небо и земля!
— Погружение в институт для меня будет началом разрыва с партией — фактическое, т. к. внутренний разлад у меня теперь слишком велик, и я не вынесу его без фактической работы в области, которая мне дороже всего остального!
— Анна! А сколько времени, ведь пора идти, т. к. задержат наши коммунары. Вы знаете, что у нас военное положение? Можно ходить только до часу. Ну, до свидания, милая Анна!
Вал<ерия> Серг<еевна> и Ан<на> Андр<еевна> бережно целуются.
— Я Вас провожу, а патрулей я не боюсь, т. к. у меня «волчий билет» в кармане. До свидания, Ан<на> Андр<еевна>.
— Бор<ис> Александровичу завтра я Вас жду. Заходите, а я приготовлю письма Марине и Алечке. До завтра…
Анна Андреевна проводила нас по длинному коридору до выходной двери и, еще раз поцеловавшись с Валерией Сергеевной, она напомнила мне, что завтра вечером меня будет ждать.
73
74
Российский Институт Истории Искусств был основан графом В.П. Зубовым в Санкт-Петербурге в 1912 г. и стал первым в России искусствоведческим научным учреждением. Институт разместился в собственном доме Зубова — на Исаакиевской площади, 5, где он находится и по сей день. В 1916 г. Институт стал высшим учебным заведением. В 1917 г. Институт вместе со зданием был передан в собственность советскому правительству. Статус института много раз менялся, а в 1992 г. он вернул свое историческое имя — Российский институт истории искусств РАН.