Стихи С<ереже> [490]
Нет, я пожалуй странный человек,
Другим на диво! —
Быть, несмотря на наш XX век,
Такой счастливой!
Не слушая речей <о тайном сходстве душ,>
Ни всех тому подобных басен,
Всем объявлять, что у меня есть муж,
Что он прекрасен.
Т<а>к хвастаться фамилией Эфрон,
Отмеченной в древнейшей книге Божьей,
Всем объявлять: «Мне 20 лет, а он —
Еще моложе!»
Я с вызовом ношу его кольцо,
С каким-то чувством бешеной отваги.
Чрезмерно узкое его лицо
Подобно шпаге.
Печален рот его, углами вниз,
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза — прекрасно-бесполезны —
Под крыльями распахнутых бровей —
Две бездны.
Мне этого не говорил никто,
Но мать его — магические звенья! —
Должно быть Байрона читала до
Самозабвенья.
Когда я прочла эти стихи и кто-то спросил Макса, понравилось ли, он ответил: — «Нет» — без объяснений. Это было первое нет на мои стихи. Поэтому мне хотелось бы знать и Ваше, и Лилино, и Петино мнение.
Сейчас гроза. Страшный ливень. Где-то Кусака? У меня сегодня болит шея, к<отор>ую за ночь отдавил Кусака. Это его обычное место. Душно, спихнешь, в ответ: «Мурры» (полу-мурлыканье, полумяуканье) и он снова a la lettre {50} на шее.
Он — совсем человек, такой же странный кот, к<а>к Аля — ребенок.
Стихи Але
Ты будешь невинной, тонкой,
Прелестной и всем чужой,
Стремительной амазонкой,
Пленительной госпожой,
И кудри свои, пожалуй,
Ты будешь носить, к<а>к шлем.
Ты будешь царицей бала
И всех молодых поэм.
И многих пронзит, царица,
Насмешливый твой клинок,
И всё, что мне только снится,
Ты будешь иметь у ног.
Всё будет тебе покорно,
И все при тебе — тихи,
Ты будешь к<а>к я, бесспорно,
И лучше писать стихи…
Но будешь ли — кто знает?
Смертельно виски сжимать,
Как их вот сейчас сжимает
Твоя молодая мать…
5-го июня 1914 г., Коктебель, Але 1 г<од> 9 мес<яцев> ровно.
Вера, где Лососина [491] и почему ничего не пишет? Если напишет до Сережиного отъезда — пришлю ей какой-н<и>б<удь> подарок. Вам уже он обеспечен.
Пока всего лучшего, пишите о Пете и передайте ему эту записочку [492]. Как его адр<ес>?
Целую вас и Лососину. Пишите.
Приветы Ваши передам, хотя дрожу за свою интонацию.
Впервые — НИСП. стр. 179–183. Печ. по тексту первой публикации.
День августовский тихо таял
В вечерней золотой пыли,
Неслись звенящие трамваи,
И люди шли.
Рассеянно, к<а>к бы без цели
Я тихим переулком шла,
И, помнится, — тихонько пели
Колокола.
Воображая Вашу позу,
Я всё решала по пути
Не надо ли, иль надо розу
Вам принести.
вернуться
Первые три строфы стихотворения были впоследствии Цветаевой опущены.
вернуться
Под «записочкой», вероятно, имеется в виду стихотворение «День августовский тихо таял…» — первое письмо Цветаевой к П.Я. Эфрону.