Хочу в зверинец, смотреть британского льва, окунуться в чистоту и покой зверя.
Завтра вечер, билеты идут хорошо [679]. Сегодня же перепишу и отошлю «Поэму Горы» [680]. А Св<ятополк>-М<ирскому> Ремизов нравится, он очень огорчен разминовением с Вами. (Я не читала.) [681]
Милый друг, переборите лень и напишите мне хорошее большое письмо. Издалека видней.
Это письмо — только Вам, домой не пишу, потому что не хочу лишних тяжестей.
Ад<рес>: London WCI
9, Torrington Sq<uare> [682]
— мне —
О высылке статьи и денег М<ир>cкому говорила.
Если бы Вы знали, как мне тяжело!
Впервые — Revue des Études slaves. С. 188–189. СС-6. С. 315–316. Печ. по СС-6.
19-26. A.C. Эфрон
Лондон, 15-го марта, 1926 г. [683]
Дорогая Аля, три льва и три львицы. Отдельный дом для гадов: от глист до удава. Слоны, усаженные маленькими детьми, и верблюды — взрослыми оболтусами. Когда слону даешь кусочек хлеба, он выхватывает весь мешок и ест с бумагой. Отдельный обезьяний дом и отдельный павианий ров. Последнее — дочеловеческий табор. Бегают, ссорятся, чешутся, делают (все скалы в ручейках!) — омерзительно! Павианы громадные, с тебя, в чудной серой седой шерсти, но о подхвостных местах лучше не говорить: красно-голубое ободранное мясо. Штук 50 в одном загоне. Царство Тарзана. А львы грустные. Оживляются только перед пищей, которой еще не видят, но которой жаждут. Один — самый старый — даже бегал, припрыжку, — недостойно! Бегал и ревел. А сегодня (была уже два раза!) лапами отгонял львицу, которая ласкалась. Морщил нос и давал по морде. Потом повернул ей спину и заснул. (Не МЕШАЙ!) Как только приедем, пойдем с тобой в Зоол<огический> сад, а то у меня угрызения совести. С О<льгой> Е<лисеевной> [684] до поры до времени не грызись. Бог с кофейником! А если попрекает жертвами — ты ведь меня знаешь! — только смеюсь. Я ничего для благодарности не делаю и не допускаю, чтобы другие делали. А кофейник заведу другой — сгоревший мне не нужен. А что не дала — ПРАВА! Я сама бы не дала. Теперь — раз сгорел — давай.
Целую тебя и Мура. Завтра иду смотреть подарки.
Львов в Зоол<огическом> не было. Завтра поищу в городе.
Впервые — НИСП. С. 322. Печ. по тексту первой публикации. Надпись на обороте фотографической открытки с изображением собаки породы колли и надписью: «Faithful and True» («Преданный и верный» — англ.).
20-26. П.П. Сувчинскому
Лондон, 15-го марта 1926 г.
Дорогой Петр Петрович, Вы просто не поняли моего почерка. Какая же у Вас лень, когда Вы начинены динамитом? Вы, за быстротой, просто неучтимы. Oû êtes-Vous allé la pêcher? {141} (Лень.)
A о себе и своем — раздвоении — Вы правы. Но у меня пуще чем разминовение — равнодушие. Мне нет дела до себя. Меня — если уж по чести — просто нет. Вся я — в своем, свое пожрало. Поэтому тащу человека в свое, никогда в себя, — от себя оттаскиваю: дом, где меня никогда не бывает. С собой я тороплюсь — как с умываньем, одеваньем, обедом, м<ожет> б<ыть> вся я — только это: несколько жестов, либо навязанных (быт), либо случайных (прихоть часа). Когда я говорю, я решаю, я действую — всегда плохо. Я — это когда мне скучно (страшно редко). Я — это то, что я с наслаждением брошу, сброшу, когда умру. Я — это когда меня бросает МОЕ. Я — это то, что меня всегда бросает. «Я» — всё, что не Я во мне, всё, чем меня заставляют быть. И диалог МОЕГО со мной всегда открывается словами:
«Вот видишь. Какая ты дура!» (Мое — мне.)
И — догадалась: «Я» ЭТО ПРОСТО ТЕЛО… et tout ce qui s'en suit {142}: голод, холод, усталость, скука, пустота, зевки, насморк, хозяйство, случайные поцелуи, пр<очее>.
Всё НЕПРЕОБРАЖЕННОЕ.
Не хочу, чтобы это любили. Я его сама еле терплю. В любом ко мне я одинока, не понимаю, томлюсь.
«Я» — не пишу стихов.
679
В тот же день (11 марта) Мирский сообщал Сувчинскому:
«Вчера приехала Марина Цветаева, завтра ее вечер денежно, кажется… обеспечен» (
680
«Поэма Горы» была напечатана в № 1 «Верст», который вышел в конце июня — начале июля 1926 г.
681
В этом же номере «Верст» были напечатаны произведения A.M. Ремизова: «Воистину» (Памяти В.В. Розанова) из книги «Николай Чудотворец» и «Россия».
684
O.E. Колбасина-Чернова. В ее парижской квартире семья Цветаевых жила с ноября 1925 г. по конец апреля 1926 г.