Больше всего — странно — дошел Есенин. (Ореол ли сканд<ала> — Айседоры [711] — смерти?) Слушали изумленно и — благоговейно. В воздухе: что же нам говорили??? Вроде откровения. Невинно. Трогательно.
В Лондоне увид<ела> приблизительно всех уцелевших, близких родственников. Необычайный зал. В воздухе была доброта, оттяжка <вариант: отпуск> струны, доверие. Я знала <оборвано>
Лондон. Посылаю тебе — бандеролью — старинный Лондон до пожара [712]. Эт<от> не тот. Не твой. Первое мое впечатление — никто не пони<мает>! — изумл<ение>, что дома из кирпич<ей>, улицы из домов. Лондон из улиц. Город распад<ался> на моих глазах. Я ничего не узнавала. Мой Лондон был загиб улицы и фонарь. И весь кругом — сизый как слива. (М<ожет> б<ыть> созвучие с голубь?) Кстати, голуби есть, — много, у Вестминстерского аббатства.
То же самое, как стих, который знаешь с голосу (поворот голоса тут правее, тут левее), вдруг увид<еть> напечатанным. Буквы — строчки — строфы — Где же стих? (Оно.)
Потом опять восстанов<ился>. У меня благородная (неблагодарная) память. Я, пожалуй, и смотрю-то, чтобы забыть (выделить).
Голуби. — Лебяжий. — Тот <нрзб.> конечно. А твоя канареечная клетка в Лебяжьем [713], конечно, лондонская моя (9, Tow<er> Sq<uare>!) Теперь я уехала <оборвано>
Кстати, нас с тобой на громком диспуте вместе ругали. Белиберда, вроде Пастернака и Цветаевой. Мы за границей до смешного ходим в паре. У всех на устах.
Борис, только твою современность мне я признаю.
_____
Я бы с тобой совсем не умела жить. Я бы тебя жалела на жизнь — даже с собой! А м<ожет> б<ыть> — именно с собой, п<отому> ч<то> я дома не живу. Что бы мы делали?! Я бы не хотела обедать с тобой. (Ужинать да.) Я бы не хотела, сидя с тобой, есть сладкое. Я бы не хотела, ничего не хотела от тебя, что не последний — ты. Я бы не хотела, чтобы ты входил в комнату, п<отому> ч<то> ты в ней живешь. П<отому> ч<то> я в ней живу. Но одного бы я от тебя хотела — до такой <оборвано>
Страсть, что и сейчас, даже по стар<ому> следу мысли (мечты) у меня <оборвано>
В Россию никогда не вернусь. Просто п<отому> ч<то> такой страны нет. Мне некуда возвращаться. Не могу возвр<ащаться> в букву, смысла которой не понимаю [714] (объясняют и забываю).
Впервые — Души начинают видеть. С. 158–159. Печ. по тексту первой публикации.
28-26. Д.А. Шаховскому
Дорогой Дмитрий Алексеевич,
Я, конечно, на Вас не сержусь, но давайте поправлять, пока не поздно.
Немедленно высылайте мне всю напечатанную статью. Просмотрю и отмечу главнейшие опечатки, те, что искажают смысл (есть явные, невинные), а Вы в конце книги их поместите.
Ведь опечатки могут быть (могут и не быть, — тем лучше!) и в том, что я правила, поэтому прошу Вас выслать всю статью, «Цветник» включая. Словом, от А до Z.
ВСЮ СТАТЬЮ, ОТ А до Z, ЦВЕТНИК ВКЛЮЧАЯ.
Помеченные опечатки книги не портят, это знак внимания к читателю. Кроме того, ведь все равно не успокоюсь и, так или иначе, обелюсь.
Руководителя [715], если заупрямится, к чертям, — сам виноват.
Итак, жду. Не нужно ссориться!
Сердечный привет от С<ергея> Я<ковлевича> и меня.
Париж, 27-го марта 1926 г.
Впервые — НП. С. 363 364. СС-7. С. 36. Печ. по СС-7.
29-26. П.П. Сувчинскому
Париж, 29-го марта 1926 г.
Дорогой Петр Петрович,
Если бы Вы сказали: «Не беру, потому что плохо», Вы бы (плохо или нет) были правы. Если бы Вы сказали: «не беру, потому что, взяв, лишусь российского рынка», Вы бы были правы. Но вы осудили вещь [716] по существу и этим оказались глубоко́-неправы. Задета не кожа, а самое мясо вещи: душа.
711
Айседора Дункан (1877–1927), американская танцовщица, одна из основоположников современного танца; в 1922–1923 гг. — жена С.А. Есенина.
712
По-видимому, речь идет о посылке гравюр Вацлава Холлара (1607–1677), чешского художника, известного своими гравюрами Праги, Лондона и других городов. Пастернак благодарит Цветаеву за гравюры Холлара в письме от 4 апреля 1926 г. (
714
Цветаева имеет в виду аббревиатуру СССР. Ср. также письмо к Б.Л. Пастернаку от 4 августа 1926 г.
716
П.П. Сувчинский не принял для публикации в № 1 «Верст» статью Цветаевой «Мой ответ Осипу Мандельштаму». См. об этом в приписке Цветаевой к письму С.Я. Эфрона к Е.Л. Недзельскому от октября 1926 г.
Сувчинский был далеко не один, кто возражал против публикации статьи Цветаевой. На рю Руве, на квартире O.E. Колбасиной-Черновой, Цветаева читала свою статью о «Шуме времени». В.Б. Сосинский, присутствовавший на чтении, описал этот вечер (апрель 1926) в письме к A.B. Черновой:
«Сегодняшний вечер Марина Ивановна читала свою статью о Мандельштаме. Статья прекрасная, ударная. Но я сказал Марине Ивановне, что слушал ее с болью… Адя, я бы не хотел, чтобы эта статья была напечатана. Зачем поэту обвинять поэта в том, что он раболепствует перед властью?.. Статья сильная, бьющая, задевающая — кстати сказать, очень логичная — по существу своему глубоко несправедлива… Имя Мандельштама нечто большее для нас, чем просто человек…» (цит. по копии из архива составителя).
В ответном письме Ариадна Чернова писала:
«…вполне согласна с тем, что ты пишешь о статье Марины Ивановны о Мандельштаме. Хорошо, что Версты ее не приняли…» (Копия там же).
Что касается публикации в «Воле России», то здесь отказу журнала печатать статью способствовал, по собственному признанию, сам Сосинский, уговорив Слонима не делать этого.