Немецкий — бесконечное обещание (тоже — дар!), но французский — дар окончательный. Платен [974] пишет по-французски. Ты («Verger») пишешь по-немецки, то есть — себя, поэта. Ибо немецкий ближе всех к родному. Ближе русского, по-моему. Еще ближе.
Райнер, узнаю тебя в каждой строчке, но звучишь ты короче, каждая строка — усеченный Рильке, почта как конспект. Каждое слово. Каждый слог.
это ты прекрасно сделал. Grossmeister {194} звучало бы не так! И — partance (entre ton trop d'arrivèe et ton trop de partance {195} [976], — это идет издалека потому и заходит так далеко!) из стихов Марии Стюарт:
Знаешь ли ты эти ее строки:
(Райнер, что великолепно прозвучало бы по-французски, так это «Песнь о корнете»! [979])
Стихотворение Verger {198} [980] я переписала для Бориса.
это рифмуется с моим:
A «pourquoi tant appuyer» {200} [983] — со словами мадемуазель Леспинас: «Glissez, mortels, n'appuyez pas!» {201} [984]
Знаешь, что нового в этой книге? Твоя улыбка. («Les Anges sont-ils devenusdiscrets» [985] — «Mais l'excellente place — est un peu trop en face»…) {202} [986]
Ах, Райнер, первую страницу этого письма я могла бы совсем опустить. Сегодня ты:
Будь я французом и пиши я о твоей книге, я поставила бы эпиграфом: «consent à la France» {204}.
A теперь — от тебя ко мне:
(Ты, природа!)
Но ты еще и поэт, Райнер, а от поэтов ждут de l'inédit {206}. Потому скорее — большое письмо, для меня одной, иначе я притворюсь глупей, чем на самом деле, «обижусь», «буду обманута в лучших чувствах» и т.д., но ведь ты напишешь мне (для своего успокоения! и потому что ты добрый!).
Можно мне поцеловать тебя? Ведь это не более, чем обнять, а обнимать, не целуя, — почти невозможно!
На обороте твоего конверта:
Отправитель: Muzot sur Sierre (Valais), Suisse {207}.
Мюзо — автор стихов твоей книги. Поэтому он посылает ее, не упоминая о тебе/тебя [989].
Впервые — Дружба народов. 1987. № 9. С. 219–221. СС-7. С. 66–68. Печ. по: Небесная арка. С. 92–95.
82-26. Б.Л. Пастернаку
<Около 10 июля 1926 г.>
Я бы не могла с тобой жить не из-за непонимания, а из-за понимания. Страдать от чужой правоты, которая одновременно и своя, страдать от своей правоты — только оттого, что она и правота другого — а страдать пришлось бы непрерывно — этого унижения я бы не вынесла. Пока я была одна права, если и встречались схожие слова и даже жесты (второе, естественно, чаще), то двигатель всегда был иной, особенно же рознился уровень. Кроме того, твое не на твоем уровне — не твое совсем, меньше твое, чем обратное. Я бы с тобой не могла жить, Борис, в июле месяце в Москве, п<отому> ч<то> ты бы на мне срывал — . Я много об этом думала — и до тебя — всю жизнь. Верность как самоборение мне не нужна (я как повод к прекрасному поступку). Верность как постоянство страсти мне непонятна, чужда. Верность и первая и вторая меня с человеком разводит. Оглядываюсь. Одна за всю жизнь мне подход<ила> (м<ожет> б<ыть> ее и не было, не знаю, я не наблюдательна, но чутка). Верность от восхищения. Восхищение заливало в человеке все остальное, он с трудом любил даже меня, до того я его от любви отводила. Это мне подошло [990].
974
Платен Август фон (1796–1835) — немецкий поэт и драматург, стремившийся придать своим произведениям «классическую» форму. Цветаева с юных лет хорошо знала и ценила творчество Платена. После одной из встреч с Цветаевой Юрий Иваск записал в парижский дневник ее воспоминание о своем «знакомстве» с Платеном в 1912 г.:
«Сицилия. Сплошное солнце, зной. Ослепляет белый песок аллеи. Иду между лаврами. Лавры — черные в этом зное, в этом солнце. Навстречу девочка: делает мне знак. Она немая. Следую за девочкой. Между черными лаврами, по белому песку выходим на круглую площадку, тоже белую. Посредине белый мрамор, бюст с надписью. August Graf von Platen (1796–1835). А я-то понятия о нем не имела! После этой сицилийской встречи прочла его, от доски то доски!» (
975
Из стихотворения «Nui ne sait, combien ce qu'il refuse…», включенного в изданный во Франции сборник Рильке «Сады» («Vergers»). Этот сборник Рильке послал Цветаевой 31 июля 1926 г. На форзаце книги — стихотворная надпись Марине Цветаевой по-французски. Текст надписи см. в письме к H. Вундерли-Фолькарт от 11 августа 1931 г. (
977
Первые две строчки из приписываемого королеве Марии Стюарт (1542–1587) романса «Прощай, милая Франция». Им навеяно стихотворение Цветаевой «Douce France» (1939). (
978
Из стихотворения М. Стюарт, написанного ею на смерть мужа, французскогo короля Франциска II. В своем письме к Цветаевой от 28 июля 1926 г. Рильке, повторив эти строки, сделал приписку: «Твой подарок, я переписал это в свою записную книжку» (
979
Произведение Рильке на немецком языке «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке» (1906).
982
Из стихотворения М. Цветаевой «Поэт — издалека заводит речь…» цикла «Поэты» (1923). См.
984
Леспинас — см. письмо к С.М. Волконскому от 28 марта 1921 г. и коммент. 1 к нему (