О здешней жизни уже не пишется, я уже еду, Вы это чувствуете. Больно (не очень, но все-таки) что эсеры, которых я считала друзьями: Сталинский [1018], Лебедев [1019], Слоним — ничего для меня не сделали, даже не попытались. Реально: вступись они — меня бы не сократили на половину, душевно — не понимаю такого платонизма в любви. Их поведение для меня слишком лирично.
Спасибо от всего сердца за участие, действуют в жизни сей только лирики. Проверьте: не парадокс.
— Знаете ли Вы, что редактор Благонамеренного, Шаховской (22 года) [1020] на днях принимает послух на Афоне. (Послух — послушник — идет в монастырь.) Чистое сердце. Это лучше, чем редакторство.
Целую нежно Вас и Ваших. Сердечный привет от С<ергея> Я<ковлевича> и Али.
Мур ходит, очень много понимает, но говорит очень мало.
Впервые — Письмо к Анне Тесковой, 1969. С. 40–42 (с купюрами). СС-6. С. 347–349. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 39–32.
88-26. В.Ф. Булгакову
St. Gilles, 20-го июля 1926 г.
Дорогой Валентин Федорович,
Итак, к 15-му сентября возвращаюсь в Чехию. Украли у меня чехи месяц океана [1021] (и 370 фр<анков> уплоченных денег!), что же, когда-нибудь представлю счет. (Как Вам нравится на наглость?!)
Теперь вот о чем: как Вы полагаете, восстановима ли моя прежняя расценка? проще — с моим приездом, явлением перед Заблоцким [1022] во плоти (вживе и вьяве!) протянет ли мне Заблоцкий сухой, но не дрожащей (скорей держащей!) рукой — прежнюю тысячу?
На 500 кр<он> ехать нет смысла, одна дорога чего стоит. 500 кр<он> на меня с детьми — это сплошная задолженность, т.е. сплошное унижение. За 500 кр<он> в месяц я чехов буду ненавидеть, за тысячу — любить.
Пишу о всем этом — в совершенно ином тоне, ибо не знаю, как у него с юмором и цинизмом нищеты — почтительно и корректно Сергею Владиславовичу [1023]. От его ответа зависит мое решение.
Английская стипендия? Смеюсь [1024]. И не знала, что есть таковая. Студентам, кажется какая-то малость. А вот что «Благонамеренный» задолжал нам с С<ергеем> Я<ковлевичем> (его рассказ, моя статья) тысячу франков — знаю твердо. «Руководитель» (т.е. меценат) Соколов даже не отвечает, а чудесный невинный 22-летний редактор Шаховской на днях принимает по́слух на Афон [1025]. Прислал нам собственных, кровных, от полной нищеты полтораста франков, пятьдесят из которых истратили, а сто возвращаем. Ничего не знаю трогательнее этой присылки, — последний жест редактора и первый — монаха.
Уже написала Тесковой с просьбой попытаться устроить нас в Праге. Помните мою жизнь во Вшенорах? Заранее устала. Не хочу. Хочу — хоть изредка — музыки, прогулки по новым местам, чуть-чуть красоты и беззаботности. За́городом я душа и рабочий скот, хочу немножко побыть человеком.
Моя Вандея кончилась вчера, в день получения 500 кр<он>. Я сейчас уже еду, все полтора месяца. Жду ехать. Странно, ведь я и раньше знала, что уеду, но 15-ое октября равно бессрочности, а 15-ое сентября — причем непременное — уже завтра, нет, сегодня, чуть ли не — вчера. Я не еду, я уже уехала. Погода испортилась? Все равно. Купаться нельзя? Не я купаюсь. Клянусь, что не преувеличиваю.
Огорчена? Нет. Если бы сама жизнь не вмешивалась я, за физическим (хроническим!) невмешательством в свою жизнь, до сих, пор сидела бы в Трехпрудном пер<еулке>, в д<оме> № 8 с двумя огромными тополями, которого уже нету (в <19>19 г. снесен) и где родилась. Поэтому — приветствую бессердечие Завазала, Гирсы [1026] и пр.
Знаете ли, дорогой Валентин Федорович, что мне стыдно Вас благодарить? Вы ходили, ездили, изводились — а я «благодарю». Вы делали — а я — говорю! Не гадость? Благодарность точно сводить счеты — несводимые, ибо дело и слово — несоизмеримы.
Благодарить я буду эсеров, которые для меня ничего не сделали, даже на письмо не ответили (писала и Лебедеву, и Слониму) [1027]. Эсеры доказали, что им на меня наплевать. Что мне остается? Благодарить за искренность. И поблагодарю — плевком же.
1018
Е.A. Сталинский. О нем см. письмо A.B. Черновой от 21 июля 1924 г. и коммент. 5 к нему.
1019
Лебедев В.И. См. коммент. 4 к письму к O.E. Колбасиной-Черновой от 26/27 декабря 1924 г.
1020
Д.А. Шаховскому в это время было 24 года, а не 22, как пишет Цветаева. См. письма Цветаевой к нему.
1021
«Чехословацкое Министерство иностранных дел согласилось продлить М.И. Цветаевой писательскую „заимообразную ссуду“ лишь до 15 сентября (она ходатайствовала о продлении ее до 15 октября), причем, начиная с 15-го июля, размер ссуды уменьшался вдвое, с 1000 на 500 чеш<ских> крон» (
См. также письмо к A.A. Тесковой от того же 20 июля и коммент. 1 к нему.
1022
См. коммент. 2 к письму к Е.А. Ляцкому от 18 декабря 1924 г. В.Ф. Булгаков считал М.Л. Заблоцкого «человеком, мало популярным в русской литературной среде».
1024
«Кто-то из „доброжелателей“ М.И. Цветаевой, или просто из легкомысленных русских людей, ложно информировал круги, от которых зависело ее дело, будто, помимо помощи из Праги, она стала с некоторых пор получать еще „стипендию“ из „английских источников“» (
1025
О «Благонамеренном» и его издателях см. письма к Д.А. Шаховскому и коммент. к ним в наст. томе.
1026
3авазал Зено (Зенон) Иосифович (ок. 1881–1934) — чиновник Министерства иностранных дел Чехословакии. Гирса Вацлав (1875–1954) — врач, политический и общественный деятель, уполномоченный министра иностранных дел Чехословакии, один из руководителей Русской акции помощи эмигрантам.
1027
«Упрек Марины Ивановны оказался неверным, ибо именно благодаря представительству „эсеров“ (особо влиятельной группы в Праге) ей была продлена впоследствии выдача пособия без обязательства возвращаться в Прагу» (примеч. В.Ф. Булгакова).