Довелось мне, на неведомо-каком повороте, встретить:
Звездный счет, во время песен, петь и считать, вот твоя, моя, наша «обстановка», Борис, все наши черновики. Никогда я так ни одного человека не боялась, как тебя, всего твоего богатства, до которого у меня есть жезл. Sesam, thue Dich auf {314}, — невозвр<атность> этого слова! А не было еще сказки о Сезаме — поглотившем, не выпустившем. А не было сказки о человеке, не захотевшем назад, с частичностью сокровищ в полах. Нет — была — немножко другая — Эвридика, не захотевшая (ибо оборот Орфея дело ее — глаз). Сезам, Аид — одно, из внутренности вещей возврата нет. [Спящий Сезам, п<отому> ч<то> ты конечно спишь с твоими неловкими и торопливыми гостями <вариант: пришельцами>] от страха перед тобой. Спящий Сезам, ибо ты, конечно, спишь, ибо — что́ знает Сезам о своих сокровищах? Он: они — одно. Он сам — понятие сокровища. Для других «сокровище», для себя «я». Чтобы Сезам себя сокровищем, т.е. свою силу, осознал, нужна жадность, равная сокровищу, зоркость, равная сокровищу, вместимость, равная сокровищу. Сезам тогда проснется, когда придет гость, захотевший взять всё <подчеркнуто трижды>, т. е — рукой не двинуть. Век, тобой воспеваемый, сумел взять у тебя — тщедушного скелета Лейтенанта Шмидта, сведя тебя, вечного, «ich der in Jahrtaus<ende> lebe» {315} — к частности не поколения даже, а десятилетия его — на одном отрезке земного шара, когда — вселенная! Борис, Борис, не знаю твоей Елены [1423] — но — хорош<о> <нрзб.>!
Тогда, в <19>17 <г.>, у тебя был достойный тебя враг, не о ней говорю, о ней — любви — боли, всей женщине, Елене, Борис! — и ты писал: бог неприкаянный, сейчас, в <19>27 г., у тебя не достойные тебя друзья — и ты — ТЫ — пишешь Шмидта. Я хочу от тебя эпоса — я в нем не отч<аялась> — без единого человека — только с Dinge und Kräfte {316} — начала и конца — мipного. Один из твоей породы написал же Апокалипсис [1425], Борис. Помнишь, что я когда-то — очень молодо, невнимательно, поверхностно, но верно причислила тебя к 3-му дню создания [1426], а ты, родной, все бьешься о… восьмой, каино-авелев, в тот мир, в который тебе ходу нет. Ведь это, родной, и посторонние видят: чуть море, чуть дождь, чуть НЕ-людское (человеческое всё тот же дождь и свет и пр.), ты — ты, сила, веселье, твой род, твой дом. На этом схожусь и я и лондонский адвокат-буржуй [1427], значит — правда. И как же этого не знать твоим подл<инным> друзьям.
О себе. II часть Тезея — Федра — III картина Федры. Заметила одно, от меня ничего не зависит. Всё — дело ритма, в который я попаду. Мои стихи несет ритм, как мои слова — голос — <нрзб.>, в котор<ый> попадаю. Как только не в тот ритм (а какой тот? Не знаю, только знаю, не этот!) — кончено, ползу, 3 строки в день, не только бескрылость, безлапость. Словом, то — несет, то — ползу. Сейчас я, явно, не в течении и очень устала от постоянных чувств, которые не мои. Будешь читать — не заметишь, как и я, перечитывая, не замечаю, п<отому> ч<то> все-таки хорошо. Кроме того, сейчас у меня явн<ое> подч<инение> смысловому, не только из-за сюжетного действия, просто — отсутствие непосредственного притока, отсутствие человека в моей жизни, явный перевес себя, головы. В Поэме Воздуха я, думается, на волоске <оборвано>
Впервые — Души начинают видеть. С. 370–374. Печ. по тексту первой публикации.
47-27. А.М. Горькому
<Начало августа 1927 г.>
Дорогой Алексей Максимович!
Обнимаю Вас и благодарю за Асю [1428]. Мы с ней мало видели добра в жизни, потому что нас всю жизнь считают сильными и — <…> счастливыми. Очевидно, такие и есть.
Если Ася будет Вас раздражать — не сердитесь, стерпите <…> Она — предельно добра.
Посылаю Вам книги [1429] — что есть, может быть, достану для Вас цельного «Крысолова» [1430]. Писать мне о них не нужно, так что примите это просто, как знак дружбы, просто — от сердца к сердцу.
1422
Неточная цитата из стихотворения Лермонтова «Спор» (1841) («Бедуин забыл наезды / Для цветных шатров…»).
1423
Елена Александровна Виноград (в замуж. Дороднова; 1896–1987) — близкий друг Пастернака, адресат многих его стихов из сборников «Сестра моя жизнь» и «Темы и вариации». Подробнее см.: Пастернак Е.Б. Борис Пастернак, Биография. М: Цитадель, 1997. С. 273–302.
1425
Автором Апокалипсиса (последней книги Нового Завета) считается евангелист Иоанн («Откровение Иоанна Богослова»).
1426
…причислила тебя к 3-му дню… — В статье «Световой ливень» (глава «Пастернак и дождь») Цветаева писала:
«Господа, вы теперь знаете про Пастернака и дождь… попутное наблюдение: разительное отсутствие в кругу пастернаковской природы — животного царства: ни клыка, ни рога. Чешуя лишь проскальзывает. Даже птица редка. Мироздание точно ограничилось для него четвертым днем» (
1427
Речь идет о А.Л. Гальперне. См. коммент. 5 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 25 февраля 1927 г.
1428
В мае 1927 г. Горький пригласил к себе в Сорренто (Италия) А.И. Цветаеву, помог ей получить паспорт и деньги. Музей, где она работала, предоставил ей двухмесячный отпуск и поручил привезти проспекты и каталоги музеев Италии. (Подробнее см.:
1429
По-видимому, это были сборники Цветаевой «Стихи к Блоку» (1922) и «Разлука» (1922). (См.: Личная библиотека A.M. Горького в Москве. Описание. В 2 кн. Кн. 1. М.: Наука, 1981. С. 167.)
1430
Т.е. все номера журнала «Воля России», в котором печаталась поэма «Крысолов» (1925, № 4–7/8, 12; 1926. № 1).