Виновата (виновных нет) м<ожет> б<ыть> и я сама: меня кроме природы, т.е. души, и души, т.е. природы — ничто не трогает, ни общественность, ни техника, ни-ни — Поэтому никуда не езжу: ску-учно! Профессор читает, а я считаю: минуты до конца. — К чему? — Так и сегодня: евразийская лекция о языковедении. Кажется — близко? Только кажется. Профессор (знаменитость) все языки ведет от четырех слов [1597]. Когда я это услышала, я сразу отвратилась: ничто четное добра не дает. А рифма? Рифма есть ТРЕТЬЕ!
Так и не пошла, и сижу между чулком и тикающим будильником.
Как я хочу в Прагу! — Сбудется?? Если даже нет, скажите: да! В жизни не хотела назад ни в один город, совсем не хочу в Москву (всюду в России, кроме!), а в Прагу хочу, очевидно пронзенная и завороженная. Я хочу той себя, несчастно-счастливой, — себя — Поэмы Конца и Горы, себя — души без тела всех тех мостов и мест. (NB! Вот и стихи:
Так когда-то писались стихи, не писала (отдельных) с 1925 г., мая — месяца [1598]. Маяться — мой глагол!
Как я хотела бы с Вами — по Чехии! B-глубь! (Знаю, что совсем несбыточно!) После Праги — (Города — ПРИЗРАКА) — в природу. Неужели дело в деньгах, которые — были или не были — презирала. Да, будь деньги! Учителей и книг — Але, образцовую няню — Муру, квартиру с садиком, а себе? Каждый день писанье и раза два в год — отъезды, первый — к Вам. Недавно мне кто-то сказал, что мои прежние русских сто тысяч равнялись бы миллиону франков [1599]. — Звук. —
Кончила Федру. Писала ее около полугода, но ведь пишу в день ½ ч<аcа>, много — час! Очень большая, больше Тезея. Тезей задуман трилогией: Ариадна — Федра — и написанной быть имеющая — Елена. Не знаю, куда сдам. М<ожет> б<ыть> в Совр<еменные> Записки. Сейчас занята общей чисткой и выправкой, много недавшихся мест. — Справлюсь. — Держит меня на поверхности воды конечно тетрадь.
До свидания! Думайте обо мне на пражских мостах и уличках (неулицах!). Может быть все-таки когда-нибудь вместе?
Мур каждый день гуляет в Вашем чудном голубом костюме, — голубой медведь.
<На полях:>
Не привлечь ли к устройству моего вечера в Праге В.Ф. Булгакова? Он очень деятельный. И хороший друг. Если захочет — сможет.
P.S. Прочтите, пожалуйста, прилагаемое письмо к нему [1600] и перепишите или передайте возможно скорее. Не знаю его адреса.
P.S. Очень важно, чтобы Валент<ин> Фед<орович> вовремя получил письмо и успел передать Вам вещи (маленький пакет) для Сувчинского.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 56–58 (с купюрами). СС-6. С. 362–363. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 74–77.
91-27. В.Ф. Булгакову
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d'Arc
12-го декабря 1927 г.
Дорогой Валентин Федорович,
Я Вас не забыла, Вы одно из самых милых мне воспоминаний в последних Вшенорах, из которых Вы — кажется — уехали? Адреса Вашего не знаю, потому пишу на Анну Антоновну [1601].
Что Вам рассказать о себе, о нас? Начнем с нас: Мур огромный, все говорит, рост и вес пятилетнего (покупаю на французские «six ans» {361}), разум по возрасту, а возраст 2 г<ода> 10 мес<яцев>. Красивый, кудрявый, отчаянный. Белокур и бедокур. Настоящий мальчик. Игрушки: «машина» (автомобиль), поезд, палки, полное отсутствие женственного начала. Поэта не выйдет. Не горюю.
1597
Автор теории, что все языки происходят от четырех элементов, советский ученый Николай Яковлевич Марр (1864/65 — 1934). Докладчиком, по предположению В.В. Морковина, был молодой филолог Борис Генрихович Унбегаун (1898–1973). О нем см.:
1598
Исключением можно считать стихотворение «Тише, хвала!..», написанное 26 января 1926 г. (не учитывая незавершенные).
1599
По завещанию матери деньги в наследство детям, Марине и Анастасии (по 100 тысяч), были положены в банк с условием неприкосновенности до 40-летия наследниц. Во время революции, как писала позднее Цветаева:
«…пропали у меня 100 тысяч, к<отор>ых я никогда не только в глаза не видала, но и не ощутила своими (сорок лет!), не считая еще 100 тысяч или больше — наследство бабушки, к<отор>ая умерла в революцию» (