Мур большой, — шесть зубов, веселый, тихий. Говорит «мама» (осмысленно) — и очень явственно: «ддда!» Ко мне очень привязан.
Целую нежно Вас, Вашу чудную маму и Августу Антоновну. Как Вы могли подумать, что мы Вам ни разу не написали?!
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 35–36 (с купюрами). СС-6. С. 342–343 (с купюрами). Печ. полностью по: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 30–31.
80-25. Д.А. Шаховскому
Дорогой Димитрий Алексеевич.
Посылаю Вам свое «О благодарности» и статью молодой начинающей поэтессы — Ариадны Черновой — о моем «Мо́лодце» [593]. Не удивляйтесь: статьи о себе могут предлагать только писатели бесстыдные — или совсем уже отрешенные (я). Дело не в «Мо́лодце», а в пишущей.
Я и реклама еще дальше, чем я и политическая экономия, совсем далеко, не на одной земле. Просто — хорошо написано.
Просьба: тотчас же известите о судьбе и той и другой вещи. Подготовляются рождественские №№, и всюду просят прозы.
Пока до свидания, скоро увидите Алексея Михайловича [594], радуется поездке, как ребенок.
За «Благодарность» [595] хотела бы 100 фр<анков> — не много ведь? Я знаю, что у вас (собирательно) мало денег.
За другое — что́ положите.
Париж, 1-го декабря 1925 г.
— Рецензий, увы, нету, да я и не умею их писать, никогда не писала. — Малявин в студии отказал.
Впервые — НП. С. 349–350. СС-7. С. 29. Печ. по СС-7.
81-25. Л.Е. Чириковой
<Между 24 ноября и 24 декабря 1925 г.> [596]
Дорогая Людмила Евгеньевна!
Спасибо за привет и память. И за те давние дары. Мур до сих пор ходит (NB! иносказательно) в Аленушкиной [597] голубой рубашечке.
Париж мне, пока, не нравится, — вспоминаю свой первый приезд, головокружительную свободу. (16 лет — любовь к Бонапарту — много денег — мало автомобилей.) Теперь денег нет, автомобили есть, — и есть литераторы, мерзейшая раса, — и есть богатые — м<ожет> б<ыть> еще <более> мерзейшая. У меня все растет ирония, и все холодеет сердце. Реально — здесь — для устройства вечера стихов. К Рождеству ждем Сережу, м<ожет> б<ыть> удается достать место, — иждивение его кончается.
Аля огромная, с двумя косами, веселая, очень гармоничная, — ни в Сережу, ни в меня. Мур чудный: 30 ф<унтов>, с ярко-голубыми главами, длиннейшими ресницами, отсутствующими бровями и проблематическими волосами. Красивые руки — пальцы сходят на нет. Будет скрипачом.
А я? Жизнь все больше и больше (глубже и глубже) загоняет внутрь, Иногда мне кажется, что это не жизнь и не земля — а чьи-то рассказы о них. Слушаю, как о чужой стране, о чужом путешествии в чужие страны. Мне жить не нравится и по этому определенному оттолкновению заключаю, что есть в мире еще другое что-то. (Очевидно — бессмертие.) Вне мистики. Трезво. Да! Жаль, что Вас нет. С Вами бы я охотно ходила вечером, вдоль фонарей, этой уходящей и уводящей линией, которая тоже говорит о бессмертии.
Наташе нужно в Америку. Одна сестра — замуж, другая — за океан [598]. А новый материк ведь не меньше человека?
Впервые — Новый журнал, 1976. № 124. С. 150–131 (с ошибочной датировкой). СС-6. С. 308–309 (с ошибочной датировкой). Печ. с исправлением по кн.: Письма к Л.Е. Чириковой-Шитниковой. С. 21.
82-25. <В Комитет помощи русским писателям и ученым во Франции>
Четыреста (400) франков от «Общества помощи писателям и журналистам» [599] с благодарностью получила [600].
593
Статья A.B. Черновой «В огнь-синь». (См. письмо к O.E. Колбасиной-Черновой от 14 августа 1925 г.) Первоначально рецензия предназначалась для газеты «Дни», но была отвергнута редактором литературного отдела В.Ф. Ходасевичем как «убогая» (
594
По приглашению Д.А. Шаховского A.M. Ремизов собирался ехать в Брюссель, где устраивалось его выступление. См. также письмо к Д.А. Шаховскому от 24 декабря 1925 г.
595
Т.е. дневниковые записи 1919 г. «О благодарности», опубликованные Д.А. Шаховским в № 1 «Благонамеренного».
598
Речь идет о сестрах Черновых, Наталье и Ольге. См. письма к O.E. Колбасиной-Черновой и ее дочери Ариадне.
599
Правильное название организации: Комитет помощи русским писателям и ученым во Франции.