Да! Читали ли в «<Последних> Новостях» мою «Попытку ревности»? Вчера получила на нее ответ, — по пунктам — и столько же строк. Передала в «Последние Новости», — пусть напечатают [612]. Грубовато — забавно — чуть трогательно — очень по-мужски. То, чего не скажет (даже себе!) ни один «порядочный» мужчина. Мужское-собирательное — на единоличное женское.
Голубчик, как только сможете — гонорар за «Благодарность». Не обижайтесь, что напоминаю. Праздники — и много чаевых.
Нынче приезжает мой муж. Чудный день, розовый и голубой. Идем за елкой.
P.S. Прочтите в «Новостях» и «Днях» (рожд<ественские> №№) мою прозу [613]. Послала стихи на конкурс «Звена» из чистого задору [614].
Будет ли отзыв о «Ковчеге»? [615] Чириков не «нечист», ибо прошел. Вредно лишь действующее, напр<имер> Крачковский. Что скажете о «Поэме конца»? Айхенвальд в «Руле» опять «ничего не понял» [616].
Впервые — НП. С. 351–352. СС-7. С. 30. Печ. по СС-7.
85-25. A.A. Тесковой
Париж, 30-го декабря 1925 г.
С Новым Годом, дорогая Анна Антоновна!
Мне живется очень плохо, нас в одну комнату набито четыре человека, и я совсем не могу писать. С горечью думаю о том, что у самого посредственного фельетониста, даже не перечитывающего — что́ писал, есть письменный стол и два часа тишины. У меня этого нет — ни минуты: вечно на людях, среди разговоров, неустанно отрываемая от тетради. Почти с радостью вспоминаю свою службу в советской Москве [617], — на ней написаны три моих пьесы: «Приключение», «Фортуна», «Феникс» — тысячи две стихотворных строк.
Я не люблю жизни как таковой, для меня она начинает значить, т.е. обретать смысл и вес — только преображенная, т.е. — в искусстве. Если бы меня взяли за океан — в рай — и запретили писать, я бы отказалась от океана и рая. Мне вещь сама по себе не нужна.
Спасибо за привет и ласку. И чудное платье — чье? Читали ли в «Днях» мое «О Германии»? [618] и узнали ли меня в такой любви?
Здесь много людей, лиц, встреч, но все на поверхности, не затрагивая. С<ергей> Я<ковлевич> очарован Парижем, — я его еще не видела. И, пока, предпочитаю Прагу, ее — несмотря на шум, а может быть — сквозь шум — тишину.
Целую нежно Вас и Ваших. Страшно не нравится жить.
— Пояс чудный, — настоящий спасательный круг! Муру — 1-го 11 месяцев. Покупаю платья на 2 года — такой большой.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 37–38 (с купюрой). Печ. полностью по: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 34.
На обороте приписки Али и С.Я. Эфрона.
86-25. Д.А. Шаховскому
Париж, 30-го декабря 1925 г.
Mногоуважаемый Димитрий Алексеевич,
Пока только два слова,
Если бы я еще обладала способностью воспринимать обиды, я бы на Ваше «гутированье» обиделась, им бы оскорбилась [619]. Но по давно утрачено, обижаюсь только на толчки на улицах, — привычка с детства.
«Гутировать», «Feinschmecker» {136} — до чего не я и не мое! Вообще, из всех пресловутых пяти чувств, знаю только одно: слух. Остальных — как не бывало и — хоть бы не было!
«Гутированье», кроме того — нечто от влаги. Я суха, как огонь и как пепел.
«Благодарность». «О любви», «Из дневника» [620] и всё, что еще появится на столбцах газет — тождественны, т.е. разнятся только страницами дневника, на которых написаны. День на день, час на час, миг на миг — не приходятся. А в итоге — всё я. «A prendre ou a laisser» {137} и «plutôt àlaisser qu'a prendre» {138}.
Беседа с Антокольским [621] — просто игра фантазии. Как таковую и даю. Я не философ. Я поэт, умеющий и думать (писать и прозу).
612
Стихотворение «Попытка ревности» (1924) было опубликовано 17 декабря 1925 г. М.Л. Слоним считал, что это стихотворение обращено к нему. (См. коммент. 8 к письму к O.E. Колбасиной-Черновой от 27 декабря 1924 г.) Возможно, он и был автором стихотворного ответа на «Попытку ревности», о котором пишет Цветаева. Подтверждения этому не обнаружено. В «Последних новостях» ответное стихотворение не появлялось.
613
В «Последних новостях» (25 декабря) была опубликована проза «Из дневника» («Грабеж», «Расстрел царя», «Покушение на Ленина», «Чесотка», «Fräulein», «Ночевка в коммуне», «Воин Христов»); в «Днях» (25 декабря) напечатано — «О любви. (Из дневника 1917 г.)». (См.
614
На конкурс было послано стихотворение «Старинное благоговенье» (1920), однако жюри в составе 3. Гиппиус, Г. Адамовича и К. Мочульского отдало предпочтение довольно слабому стихотворению «О любви», автором которого оказался Д. Резников.
По поводу конкурса и решения жюри Г. Адамович позже писал:
«Помню, что в полном тройственном согласии мы забраковали, как совсем негодное, стихотворение Марины Цветаевой, присланное по условиям конкурса, без подписи. <…> Цветаева, однако, долго не могла прийти в себя от возмущения и даже писала письма в редакцию „Звена“, требуя огласки происшествия… <…> Не оправдываю в данном случае ни себя, ни других членов жюри, но думаю, что при анонимном просмотре стихов повторения подобных историй неизбежны, и что ничего особенно позорного в нашей оплошности не было. К тому же и присланное Цветаевой стихотворение было действительно вяло и маловразумительно, при всей обычной напускной напористости, с восклицательными знаками чуть ли не в каждой строке» (
615
Отзыв о сборнике «Ковчег» (Прага, 1926) был написан Д.А. Шаховским и помещен за подписью «Ш» в № 1 журнала «Благонамеренный». В этом отзыве автор, в частности, дал высокую оценку цветаевской «Поэме Конца»:
«Каким-то чудом (чудом рождения, вероятно!) похищено перо у сказочной Птицы русской народной песни, и пишутся, пером этим, „цивилизованные“ — сюжетно и формально — стихотворения. Вместо того, чтобы поздравить „цивилизацию“ <…> некоторые критики разводят руками» (С. 160–161).
О содержании и авторах «Ковчега» см. письмо к O.E. Колбасиной-Черновой от 8 января 1925 г., а также письма к В.Ф. Булгакову.
616
В отзыве на «Ковчег» Ю. Айхенвальд писал:
«…отметим наиболее интересные страницы сборника. К сожалению, для этого надо пройти мимо „Поэмы конца“ Марины Цветаевой, — поэмы, которой, по крайней мере, пишущий эти строки просто не понял; думается, однако, это и всякий другой будет ее не столько читать, сколько разгадывать, и даже если он окажется счастливее и догадливее нас, то свое счастье он купит ценою больших умственных усилий» (
617
С ноября 1918 г. до второй половины апреля 1919 г. Цветаева проработала в Информационном отделе Народного комиссариата по делам национальностей, (Наркомнаце). См. об этом ее дневниковую прозу «Мои службы» (
618
Выдержки из дневника 1919 с «О Германии» были опубликованы в газете «Дни» (1925, 13 дек.).
619
В письме к М.И. Цветаевой от 26 декабря 1925 г. Д.А. Шаховской высказал мысль о том, что контроль художника над своим творчеством «парадоксально дает ему новую широту и свободу более волшебную, чем рожденную из творческой безудержности», которая, по его мнению, была характерна для Цветаевой. Культивирование ею такой безудержности, «любование своим даром» он назвал «гутированием» (от фр. gouter — наслаждаться) (Биография юности. С. 405–406).
620
См. письма к Д.А. Шаховскому от 7 и 24 декабря 1925 г. и коммент. к ним (3 и 7 соответственно).
621
В отрывке из дневника «О любви» есть диалог между Цветаевой и Антокольским о любви (см. СС-4. С. 482–484). По этому поводу Шаховской писал в цитировавшемся выше письме:
«Но „Разговор с Антокольским“ — романтизм, бессодержательность которого я не ощущаю, нет, я просто вдыхаю (полостью рта, легкими)» (