2-26. В.Ф. Булгакову
Париж, 9-го января 1926 г.
Дорогой Валентин Федорович [629].
Письмо чудесное и деяние чудесное. Старого монстра [630] знаю, уверял меня, что в 1905 г. печаталась (его милостями) в «Журнале для всех» (мне было 11 лет [631], и в «Журнале для всех» не печаталась никогда). Когда опровергла, спорил.
Посылаю расписку, заявление и доверенность. Получили ли мое письмо с трудной просьбой? Наши скрестились.
Всего лучшего. Сердечный привет Вам и Вашим. Пишите.
Впервые — ВРХД. 1991. № 161 (публ. Д. Лерина). С. 196. СС-7. С. 10–11. Печ. по СС-7.
3-26. В.Ф. Булгакову
Париж, 18-го янв<аря> 1926 г.
Дорогой Валентин Федорович!
Как благодарить?!
Мы так мало с Вами знакомы, а кто из моих друзей сделал бы для меня то, что сделали Вы. Я ведь знаю трудность таких дел и просьб. Удача — всецело Ваша, личная: влияние человека на человека [632].
В Чехию осенью вернусь непременно, — хочу утянуть это лето у судьбы: в последний раз (так мне кажется) увидеть море.
В Париже мне не жить — слишком много зависти. Мой несчастный вечер, еще не бывший, с каждым днем создает мне новых врагов.
Вечер, назначенный, было, на 23 января, переносится на 6 февраля [633] — мало друзей и слишком много непроданных билетов. Если бы Вы только знали, как все это унизительно.
— Купите, Христа ради! — Пойдите, Христа ради!
Прибедняться и ласкаться я не умею, — напротив, сейчас во мне, пышнее, чем когда-либо, цветет ирония. И «благодетели» закрывают уже готовую, было, раскрыться руку (точней — бумажник!).
Познакомилась с Л. Шестовым, И. Буниным и… Тэффи. Первый — само благородство, второй — само чванство, третья — сама пошлость.
Первый меня любит, второй терпит, третья… с третьей мы не кланяемся.
Насколько чище и человечнее литературная Прага!
Кончила большую статью о критике и критиках (здешние — хамы. Почитайте Яблоновского («Возрождение») и Адамовича («Звено») о Есенине!) [634].
Живем скученно, четверо в одной комнате, почти невозможно писать. Страшно устаю и, пока, мало радуюсь.
Привет вшенорцам, особенно — если встречаетесь — Григорию Исааковичу Альтшулеру. Его письмо получила, немножко освобожусь — напишу.
Тороплюсь. Еще раз — благодарность за доброе дело и, главное, — волю. Всего лучшего от С<ергея> Я<ковлевича>) и меня Вам и Вашим.
Впервые — Встречи с прошлым. Вып. 2. М.: Сов. Россия. С. 192–193 (публ. М.А. Рашковской). СС-7. С. 11. Печ. по СС-7.
4-26. В Комитет помощи <русским> писателям и ученым [635]
ВВИДУ КРАЙНЕЙ СТЕСНЕННОСТИ В СРЕДСТВАХ ПРОШУ КОМИТЕТ НЕ ОТКАЗАТЬ МНЕ В ПОСОБИИ [636].
Париж, 19-го января 1926 г.
Адрес:
8, Rue Rouvet
(19-me)
Marina Tsvetaewa-Efron
Печ. впервые по копии с оригинала, хранящегося в архиве BDIC.
5-26. Е.M. Куприной
Париж, 21-го января 1926 г.
Многоуважаемая Елизавета Маврикиевна [637],
Сердечное спасибо за добрую волю к земным делам человека, которого Вы совсем не знаете, а именно — за неблагодарное дело продажи билетов на вечер стихов [638].
Я знаю, что ни до стихов, ни до поэтов никому нет дела, — даже не роскошь — скучное развлечение.
— Тем ценнее участие и сочувствие. —
Прилагаю приглашение на вечер Вам и супругу.
С сердечной благодарностью
Впервые — в кн: Куприна К.А. Куприн — мой отец. М.: Россия, 1971. С. 161. СС-7. С. 46. Печ. по СС-7.
6-26. Д.А. Шаховскому
Париж:. 23-го января 1926 г.
Милый Димитрий Алексеевич,
Пока только два слова: и «Благонамеренный» [639] и гонорар получила — сердечное спасибо.
6-го мой вечер, все время пожрано рассылкой билетов, «благодарностями» и просьбами. После 6-го напишу — и о «Благонамеренном» и о Вас, лично.
630
Речь идет о Викторе Сергеевиче Миролюбове (1860–1939) — журналисте, издателе и редакторе. В России издавал «Журнал для всех». М. Цветаева и С. Эфрон отвечают на письмо Булгакова, в котором последний описал свой конфликт с издательством «Пламя»:
«Я подробно, и отчасти в комической форме, описал свой конфликте кн-вом Пламя. Это русско-чешское кн-во решило, в виду трудности сбыта, прекратить издание русских книг и при этом вернуть авторам даже те рукописи, которые были уже приняты. Я был одним из таких авторов: изд-вом, в лице прежнего его редактора проф. Е.А. Ляцкого. была принята и давно уже оплачена моя рукопись „Глагол неба“ (антология русской религиозной поэзии). Не требуя от меня, как и с других авторов, возвращения гонорара, изд-во, в лице его нового временного редактора B.C. Миролюбова, мотивировало отказ от рукописи не своими расстроенными делами (как это было на самом деле), а
Впрочем, через несколько месяцев, после того как г. Миролюбов покинул свою службу в кн-ве Пламя и уехал из Праги, я добровольно взял свою рукопись обратно из издательства».
По этому поводу С. Эфрон пишет Булгакову:
«Дорогой Валентин Федорович,
с восторженным удовлетворением прочел Ваше письмо. Вы прекрасно выполнили то, что Вам надлежало выполнить. Миролюбов посрамлен, Гайный, очевидно, стал на Вашу сторону (что очень важно и приятно), а Вы получили удовлетворение в самой выгодной форме. В Париже узнал многое о М., долженствующее укрепить Вас на Вашей позиции. Оказывается, он был бичом всех редакций, в к-ых принимал участие. Последними его выживали эсеры из своей газеты и с большим трудом и скандалом выжили. Единственная его заслуга (и очень весомая) в том, что в „Журнале для всех“ впервые начали печататься Ремизов, А. Блок, Бальмонт и др. Этим он страшно возгордился и отсюда его сумасшедшее высокомерие. Его поведение во время разговора с Вами недопустимо позорное…» (
632
Цветаева благодарит Булгакова за его хлопоты по продлению ей чешской стипендии. См. предыдущее письмо.
633
О первом парижском вечере Цветаевой 6 февраля 1926 г. см. письма от 25 января 1926 г. к П.П. Сувчинскому и к Л. Шестову и коммент. к ним.
634
Речь идет о статье А. Яблоновского «Есенин», написанной в связи со смертью поэта (
636
Начиная с 1924 г., ежегодно в канун Старого Нового года (13 января). Комитет помощи русским писателям и ученым во Франции проводил писательские вечера (в 1930-е гг. их уже организовывал под названием «Балы прессы» Союз русских писателей и журналистов в Париже), в программе которых были выступления известных артистов и писателей, розыгрыши в лотерею картин, пожертвованных русскими художниками и др. Неизменным местом проведения балов был отель «Lutetia», один из самых респектабельных в Париже. Средства, вырученные Комитетом от этих вечеров, шли на пособия нуждающимся русским писателям, журналистам, ученым. О таком пособии и хлопотала Цветаева.
638
О вечере Цветаевой, который состоялся 6 февраля 1926 г., см. письмо к Л. Шестову от 25 января 1926 г. и коммент. 1 к письму к П.П. Сувчинскому от того же дня.