Выбрать главу

Так у меня всю жизнь. Меньше бы хотела к Вам — наверное бы сбылось. Я к Вам хотела и хочу — сказать просто? — Лю-бить. Я никого не люблю — давно, Пастернака люблю, но он далёко, всё письма, никакой приметы этого света, должно быть и не на этом! Рильке у меня из рук вырвали, я должна была ехать к нему весною. О своих не говорю, другая любовь, с болью и заботой, часто заглушённая и искаженная бытом. Я говорю о любви на воле, под небом, о вольной любви, тайной любви, не значащейся в паспортах, о чуде чужого. О там, ставшем здесь. Вы же знаете, что пол и возраст не при чем. Мне к Вам хочется домой: ins Freie [46]: на чужбину, за окно. И — о очарование — в этом ins Freie — уютно, в нем живется: облако, на котором можно стоять ногами. Не тот свет и не этот, — третий: сна, сказки, мой. Потому что Вы совершенно сказочны (о, не говорите, что я «преувеличиваю», я только — додаю!). Словом — к Вам, в тепло и в родной холод. И, возвращаясь к Trompeter’y — не правильнее ли было бы:

Behüt Dich Gott — es wär zu schön gewesen, Behüt Dich Gott — es hat nicht wollen sein? [47]

Месть жизни за все те света́.

Вы спрашиваете о «После России»? Сложно. Книга, говорят, вышла месяц назад, но никто ее не видел [48]. Издатель (неврастеник) ушел из издательства и переехал на другую квартиру, на письма не отвечает. Издавал он книгу самолично, на свой риск, в издательстве о ней ничего не знают. С Вёрстами вышла передряга: очень большое количество экземпляров было, по недосмотру, отпечатано так слабо, что пришлось их в типографию вернуть. Отсюда задержка. Надеюсь, что на днях получите. О них уже был отзыв в «Возрождении» [49] (орган крайне-правых, бывший струвовский). В них мои обе вещи «С моря» и «Новогоднее» (поэмы) названы набором слов, дамским рукоделием и слабым сколком с Пастернака, как и все мое творчество [50]. (NB! Пастернака впервые прочла за границей, в 1922 г., а печатаюсь с 1911 г. [51], кроме того Пастернак, в стихах, видит, а я слышу, но — как правильно сказала Аля: «Они и Вас и П<астерна>ка одинаково не понимают, вот им и кажется»… Всё дело в том, что я о П<астерна>ке написала хвалебную статью и посвятила ему «Мо́лодца») [52].

Была бы я в России, всё было бы иначе, ннно — России (звука) нет, есть буквы: СССР, — не могу же я ехать в глухое, без гласных, в свистящую гущу. Не шучу, от одной мысли душно. Кроме того, меня в Россию не пустят: буквы не раздвинутся. (Sesam, thue Dich auf!) [53] В России я поэт без книг, здесь — поэт без читателей. То, что я делаю, никому не нужно.

Да! О М<арке> Л<ьвовиче>. Живет рядом, по той же дороге, через остановку. Медон, еще что-то и Vanves, в этом Vanves у него чудная вилла — говорят — я не была. Не был у меня ни разу, видела раз у А<нны> И<льиничны> <Андреевой>, на чтении Федры (II ч<асть> Тезея). Был как ни в чем не бывало. И я — ничего.

Я очень одинока, бывают у нас только евразийцы, им я неинтересна, или так же мало интересна, как мне — они. Не те — миры, не тот язык, им мое все равно, мне — их. Дружеское равнодушие. У меня никого нет. С молодыми поэтами я не дружу: слабые стихи и сильное самомнение, хвалят друг друга по взаимному уговору, мне там делать нечего.

А Мур чудный. Ровно 1-го февраля, в день своего трехлетия, начал говорить Р, и так увлекся, что часто вместо «глаза»«граза» (гроза!) и «на полу»«На пору́» (пару!). Сегодня он, занимая гостя (племянник С<ергея> В<ладиславовича> Завадского, — тоже евразиец) [54] — «Владик, когда я на тебе женюсь — я буду угощать тебя чаем, и кашами, и макаронами». Обожает шахматы, не дает играть. — «Вот красная собака (NB! Конь) съела королеву». — «А королева съела лошадь, проглотила и убежала». Скоро опять будем снимать, увидите. Пишу поздно вечером, устала. В субботу у нас будет Брэй, расскажет о Вас и о Праге. Заранее спасибо за Алину книжку и Муркины штаны. Вы бесконечнотрогательны. Не считайтесь письмами и сроками. Да! получила милое и грустное письмо от С<ергея> В<ладиславовича> Завадского, очень его люблю, а Вы?

<Приписка на полях>: Аля напишет отдельно — и о Муркиных елках, и о дне рождения, — она прирожденный летописец. И, кажется, хочет послать Вам рисуночки. Но это сюрприз.

вернуться

46

На свободу (нем.).

вернуться

47

Храни Тебя Бог, это было бы слишком прекрасно! Храни Тебя Бог, этому не хотело быть! (нем.) (пер. М. Цветаевой).
вернуться

48

Цветаева получила тираж своей книги во второй половине апреля. Книга была напечатана в издательстве, которым владел Яков Евгеньевич (Моисеевич) Поволоцкий (1881–1945) — владелец книжного дела, издатель. С 1908 г. жил в Париже. Основал издательство «Общество Я. Поволоцкий и К», держал книжный магазин в центре Парижа (13, rue Bonaparte, 6-е).

вернуться

49

Речь идет о рецензии Н. Дашкова (псевдоним Владимира Вейдле) на № 3 «Верст», опубликованной в газете «Возрождение» 3 февраля 1928 г.

вернуться

50

О поэмах Цветаевой Н. Дашков отозвался крайне отрицательно: «Два стихотворения (т. е. «С моря» и «Новогоднее». — Сост.) этой поэтессы (я намеренно не говорю поэта, потому что стихи эти — именно дамские стихи) помещены в «Верстах». Они крайне расплывчаты, многословны, написаны не только ни о чем, но и ни с чем. Род кликушества выдается в них за вдохновение и случайное привешивание слова к слову за глубокое сталкивание и срастание слов».

вернуться

51

С 1910 г., когда вышел первый сборник Цветаевой «Вечерний альбом».

вернуться

52

Речь идет о статье «Световой ливень» (1922), опубликованной в литературном ежемесячнике «Эпопея» (1922. № 3). (СС-5. С. 231–245) …посвятила ему «Мо́лодца». — Сказку «Мо́лодец» (Прага, 1924) Цветаевой предваряет посвящение «Борису Пастернаку — «за игру за твою великую, за утехи твои за нежные…» (СС-3. С. 280).

вернуться

53

Сезам, откройся (нем.). — Выражение из арабской сказки «Али-Баба и сорок разбойников». Означает ключ для преодоления препятствий.

вернуться

54

Завадский Сергей Владиславович (1871–1935) — известный до революции судебный деятель. Профессор русского юридического факультета в Праге, преподавал русский язык и литературу. Цветаева с ним встречалась в Чехии, была знакома по журналу «Ковчег», в редакционную коллегию которого она входила. Племянник. — Иванов Владислав (Владик) Дмитриевич (ок. 1901 — не ранее августа 1973) — поэт, автор книги «Концы и начала. Попытка эпоса» (Париж, 1930). Сотрудничал в газете «Евразия», в журналах «Воля России», «Своими путями», «Евразийская хроника». Цветаева подарила ему свой сборник «После России» с надписью: «Дорогому Владику Иванову — родному. Марина Цветаева. Медон 31-го мая 1928 г.» (Частное собрание).