Во Франции мне плохо: одиноко, чуждо, настоящих друзей — нет. Во Франции мне не повезло. Дома тоже сиротливо. И очень неровно. Лучший час — самый поздний: перед сном, с книгой — хотя бы со старым словарем. Впрочем, это был мой лучший час и в шестнадцать, и в четырнадцать лет.
Ваше письмо, дорогая Анна Антоновна, меня и огорчило и обрадовало: с такой возможностью радости — столько внешней (да и внутренной!) тяжести, тяжести извне вовнутрь наваленной! Я всегда говорила, что самая тяжелая ноша в мире — родство.
Посылаю, пока, эту маленькую случайную карточку Мура, скоро пришлю хорошую, а эту, тогда, попрошу вернуть: она у меня — одна (электр<ическая> фотография[459], 4 разных позы, повторить нельзя) 1-го февраля ему будет девять лет. А Вы в последний раз видали его 9-ти месяцев (вокзал). Обнимаю Вас от всей души, спасибо за присланное. Сердечный привет Вашим. Пишите!
Жду Вашу карточку!
МЦ.
<Приписка рукой А. Тесковой:>
Dopis z Clamart-u (2. ledna 1934) k **dosti M.I.C. — sp*lil*. A. Teskova*[460]
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969 (с купюрами). С. 107-109. СС-6. С. 408–409. Печ. по: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 177–180.
1934
1-34. В.В. Рудневу
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
4-го янв<аря> 1933 <1934> г. [461]
Милый Вадим Викторович,
И письмо и корректуру получила.
Из иудея-Иловайского уберу подчеркнутые Вами места[462], т. е два слова; изуверское сердце и убийственного Бога, которого заменю ГУБИТЕЛЬНЫМ, с чем уже никто не сможет спорить. А над фразой: ненавидящий иудей есть христианин[463] и ее естественным обратным заключением подумаю, хотя трудно заменить формулу.
Но что с наборщиком, набиравшим?[464] ОН СОШЕЛ С УМА. Где это видано, чтобы в тексте рукописи наборщик вставлял свои домыслы? Если его мое «ГНЕЛИ» так уж схватило за*живо, он бы мог мне написать, приложив отдельный листок. Но читать мне наставления в моем же тексте — это просто неслыханная НАГЛОСТЬ, дальше которой идти некуда. Теперь вчитайтесь, пожалуйста, в его примечание:
!! Я ДУМАЮ, ЧТО НЕТ ГЛАГОЛА «ГНЕТЬ», А ЕСТЬ БЫТЬ ГНЕТОМЫМ, ПОЭТОМУ СПРЯГАТЬ ЕГО МОЖНО только с ВОСПОМОГАТЕЛЬНЫМ ГЛАГОЛОМ «БЫТЬ»!! НАБОРЩИК.
А ведь если нет глагола, то нет и означаемого им действия, т. е. по мнению этого идиота: есть гнетомые, гнетущих — нет.
Хочется ответить ему в рифму:
ГЛАГОЛА ГНЕТЬ — НЕТ,
ГЛАГОЛ ЖЕ ГНЕСТЬ — ЕСТЬ.
ГНЕСТЬ: ГНЕСТИ. Я ГНЕТУ, ТЫ ГНЕТЕШЬ и т. д. Я ГНЕЛ, МЫ ГНЕЛИ, и т. д. Я БУДУ ГНЕСТИ (или ГНЕСТЬ) и т. д.
Т.е. полная параллель с ВЕСТЬ (ВЕСТИ), с той только разницей, что там веду, а здесь гнету.
И такая филологическая бездарь (от ГНЕЛИ[465] произвести ГНЕТЬ!!!) осмеливается поучать, да еще в тексте, да еще «я думаю». Кто этот — я? Не профессионал, ибо у профессионалов есть честь ремесла, устав, закон. Та*к профессионал не поступит.
Во всяком случае интеллигент, вернее «по*лу-», и во всяком случае бесконечно-далекий от корней народного языка.
И во всяком случае — редкостный НАХАЛ.
Но сейчас его отчитывать не буду, ибо боюсь, что он мне нарочно изгадит рукопись. Наглецы обыкновенно НИЗКО-мстительны.
Вот так подарок на Новый Год!
Милый Вадим Викторович, не забудьте меня с термовым гонораром, — можно высылать уже сейчас, и хорошо бы, чтобы я приблизительно могла знать, чего мне ждать и чего ждать «жерану»[466], к<отор>ый у нас женского рода.
До свидания! Почему Вы (вы) никогда не берете моих стихов? Вот «Встречи» взяли[467] — и такие ли уж непонятные?
459
Речь идет об автоматических фотографических аппаратах Photomaton (устанавливались в магазинах и метро, работали при опускании монет в специальную прорезь), созданных в 1920-х гг. в США и нашедших свое применение в Европе к началу 1930-х гг.
462
В письме от 31 декабря 1933 г. В.В. Руднев писал: «Вчера Вам была отправлена корректура, и я обязался написать Вам вот о чем.
На 8 и 9 гранках у Вас имеются выражения, которые, вопреки установленной Вашей „филосемитской“ репутации, способны, как оказалось, задеть повышенную чувствительность подлинных семитов. Это — там, где Вы говорите об „изуверском“ сердце Иловайского, об „убийственном“ ветхозаветном Боге и что „ненавидящий христианин — это иудей“.
Просьба — убрать что можно, а что убрать нельзя — как-нибудь смягчить» (
463
В рукописи очерка «Дом у Старого Пимена» у Цветаевой было: «Я еще нигде не сказала о ветхозаветном, изуверском,
Не-ненавидящий иудей есть христианин, ненавидящий христианин есть иудей. Ибо если нет
Если был у Д<митрия> И<вановича> бог — то бог ветхозаветный, убийственный, губительный, бог с засухой из ноздрей и с саранчой за пазухой —
В «Современных записках» осталось: «Я еще нигде не сказала о ветхозаветном,
Если был у Д<митрия> И<вановича> бог — то бог ветхозаветный, губительный, бог с засухой из ноздрей и с саранчой за пазухой —
467
Только что начавший выходить в Париже под редакцией Г.В. Адамовича и М.Л. Кантора журнал «Встречи» напечатал в январском номере два стихотворения Цветаевой из цикла «Стол», а в майском — три стихотворения из не принятого «Современными записками» цикла «Ici-Haut».