Потом это видение отобразилось в моем Мо́лодце[169], где сама Маруся становится де́ревцем: барин влюбляется в деревце, не зная, что оно — женщина.
Вы ведь всего этого не знали, как не знали магии надо мной слова азалия[170], моей вечной мечты о деревце, которое будут звать азалия — как женщину, — только лучше.
Ариадна! Моя мать хотела сына Александра, родилась — я, но с душой (да и головой!) сына Александра, т. е. обреченная на мужскую — скажем честно — нелюбовь — и женскую любовь, ибо мужчины не умели меня любить — да может быть и я — их: я любила ангелов и демонов, которыми они не были — и своих сыновей — которыми они были! —
— Ариадна, никто не подарил мне цветущего деревца, которое зовут азалия.
…И еще — какой мой поступок: подарок в день своего рождения[171] (— Мама! Что Вы мне подарите в день своего рождения? из года в год — Мур).
— Ариадна, я третий день живу этим деревцем и над этим деревцем: оно рядом, у изголовья, вместе с Vie de Ste-Thérèse de l’Enfant Jésus écrite par elle — même{59} [172] — первой книгой которую я стала читать после моей катастрофы — странной книгой, страшной книгой, равно притягивающей и отталкивающей. Вы знаете ее лицо? Лукаво-грустное личико двенадцатилетней девочки, с началом улыбки и даже — усмешки: над собой? над нами? («Je veux être Son joujou: Sa petite balle… Je veux qu’il passe sur moi tous Ses caprices… Jésus a rejeté Sa petite balle…»){60} Это — отталкивает, но последнее слово: — Je passerai tout mon ciel à secourir la terre{61} не только восхищает, но совозносит, с ней, на ту́ высоту. (Tout mon ciel — как: tout mon temps…){62} Эта маленькая девочка могла быть поэтом, и еще больше grande amoureuse{63}: это Марианна д’Альваредо полюбившая — вместо прохожего француза — Христа. Я знаю эти ноты. Ариадна, достаньте и прочтите: — La vie de Ste-Thérèse de l’Enfant Jésus, écrite par elle — même (Office Central de Lisieux — Calvados) — с безумно-безвкусной обложкой «du temps»{64} (1873–1897, но всё тоже лицо 12-летней девочки, вдвое младшее своей молодости.)
…Не думайте que je tombe en religion{65} — я была бы не я — этого со мной никогда не будет — у меня с Богом свой счет, к нему — свой ход, который мимо и через — над моей головой (как сказал поэт Макс Волошин обо мне, 16-летней) двойной свет: последнего язычества и первого христианства — а может быть, как я сама сказала — двадцати лет:
— Ожидаю: Ариадна! мы должны еще встретиться на этой земле, в этой части света. Думайте. Помните что если Вы будете в Париже, мы открыто можем встречаться: я (тьфу, тьфу не сглазить!) на полной свободе, даже не (тьфу, тьфу!) à la disposition{66}, -хожу ко всем и ко мне все ходят. Бояться меня нечего, но м<ожет> б<ыть> — и говорить (по семейным соображениям) об этих встречах — если будут — не для чего, — зачем смущать? Окружающий Вас мир живет общественным мнением. Ну́, Вам виднее будет, если это «будет» — будет.
Пишите.
И работайте на встречу: я здесь, во всяком случае, до весны — но навряд ли дольше чем до весны. (Об этом — молчите.) Потом — не увидимся никогда.
Жду письма.
Мы с деревцем Вас обнимаем: я — руками, оно — ветвями, а го́ловы у нас одинаково — двуцветные — с двойным светом…
М.
Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 82–84. СС-7. С. 510–512. Печ. по СС-7.
40-37. А.А. Тесковой
Vanves (Seine)
65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin
17-го ноября 1937 г., четверг[174]
Дорогая Анна Антоновна,
Отвечаю сразу: С<ергей> Я<ковлевич> не при чем[175]: та́к, как он жил с нами этим летом на́ море, мог жить только человек с спокойной совестью, а он — живая совесть. Еще 1-го Октября мы с ним хотели отказаться от квартиры и строили всякие планы на эту зиму. Кроме того, я его знаю с 5-го мая 1911 г<ода>, то есть — 26 лет.
169
В поэме «Мо́лодец», написанной в 1922 г. по мотивам сказки «Упырь» из сборника А.Н. Афанасьева, Маруся умирает от верности к полюбившему ее упырю и превращается в деревце, в которое влюбляется барин, едущий по дороге (глава «Барин»;
172
«Житие св. Терезы от младенца Иисуса, написанное ей самой». — Св. Тереза «маленькая» (в отличие от «великой» Терезы Авильской, XVI в.) родилась в Аленеоне в 1873 г., поступила в кармелитский монастырь в Лизьё, где умерла от чахотки в 1897 г., 24 лет от роду. Причислена Римом к лику святых в 1925 г.
Книгу св. Терезы-маленькой прислала (подарила) Цветаевой (по ее просьбе) Вера Бунина в апреле 1934 г. (см. письмо к В.Н. Буниной от 28 апреля 1934 г. —
173
Заключительная строфа стихотворения «Бог согнулся от заботы…»(1916). Цветаева привела его целиком в письме к В.Н. Буниной в ответ на присылку книги св. Терезы. «Очевидно, в них Цветаева видела наиболее адекватное выражение своего отношения к Богу (любовь, никогда не утоленная к человеку — Божьему творению, а не к Богу)» (
174
По календарю 17 ноября 1937 г. была среда. Значит, письмо было написано или 18 ноября в четверг, или 17 ноября в среду.
175
К машинописной копии этого письма В.В. Морковин дает примечание: «Пока не публикуется». В книге 1969 г. письмо целиком было опущено, а В В. Морковин указал лишь дату написания письма и количество строк в нем (64). В последующем издании (1981) его комментатор, И.В. Кудрова, высказала предположение, которое оказалось верным: содержание данного письма было непосредственно связано с событиями, разыгравшимися незадолго перед тем в Париже и за его пределами (убийством в Швейцарии Игнатия Рейсса, похищением генерала Е.К. Миллера). Следы преступлений привели французскую службу безопасности «Сюрте насиональ» в Союз возвращения на родину, имевший непосредственное отношение к работе советских спецслужб во Франции. У деятелей этого Союза были проведены обыски. В квартире Цветаевой также был произведен обыск. Заподозренный в причастности к преступлениям, С.Я. Эфрон исчез из Парижа. Эмигрантские газеты широко освещали события тех дней. В своем письме Цветаева просит А.А. Тескову не верить прессе и слухам