Полиция мне, в конце допроса, длившегося с утра до позднего вечера[176], сказала: — если бы он был здесь, он бы остался на свободе, — он нам необходим только как звено дознания.
Это у следователя, изведенного за долгий день не меньше меня, вместе с: parole d’honneur!{67} — вырвалось.
С их слов он по другим делам был связан с людьми, к<отор>ые «ont fait un mauvais coup»{68}. Вот всё, что я об этом знаю.
Скажу Вам то, что сказала в Sûreté{69} — тем: — C’est le plus noble, le plus loyal et le plus humain des hommes{70} [177].
В правых кругах, среди его бывших (да и оставшихся: пребывших!) друзей, читателей Возрождения, полное возмущение Возрождением, особенно подлейшим интервью П<етра> П<етровича> Сувчинского, где он его аттестует «неумным, неталантливым» с кличкой «верблюд» — за смесь патетизма и глупости[178]. Один такой читатель сказал, что при встрече с Сувчинским набьет ему морду, а другой — что «войди сейчас С<ергей> Я<ковлевич> в мою квартиру, я не только бы не испугался, а обрадовался бы и сделал для него всё, что мог».
И это — правые: его идейные противники.
Ко мне — полное сочувствие, и вне всякой двусмысленности: ты, де, жертва… Нет, все любящие меня любят и уважают и его. Чудесно ведут себя женщины, не верящие. Мужчины же — знают как и кем пишутся газеты.
Словом, дорогая Анна Антоновна, будьте совершенно спокойны: ни в чем низком, недостойном, бесчеловечном он не участвовал. Вы помните его глаза? С такими глазами умирают, а не убивают. Над ним еще в Армии смеялись, что всех спасает от расстрела. Он весь — свои глаза.
Было очень плохо, я совсем умирала от атмосферы «Бесов» и особенно «Der Prozess» — Kafka[179] — к<оторо>го читала летом. Не ела, не спала, — умирала. А потом пришел мой редактор Фондаминский[180] и сказал: — Его нет во Франции, а Вы ни в чем не виноваты — в чем же дело?! — и я воскресла, и теперь живу, хотя — все-таки — с трудом. (В те дни — и даже недели — я не прочла и не написала ни строки, я была убита, и первое, чему я (чуть-чуть!) обрадовалась, была природа: река на закате: невинность воды…)
Много, много работы по дому: налаживание печей (перекличка с Вашей печкой…), починка вещей к зиме, отдача лишнего — а сколько его!
Мур учится с учителем, в школу его сейчас невозможно из-за франц<узских> газет, где «всё» было пропечатано. Учитель (бывший морской офицер, русский из немцев) — преданный, помогает.
…Было четверо, стало двое. Дом ужасно печален, из покинутой (навсегда!) комнаты дует нечеловеческим холодом. Висят осиротевшие старые пиджаки.
Читали ли Вы «Vie de Ste-Thérèse de l’Enfant Jésus» (la petite Ste-Thérèse) écrite par elle même?{71} [181] Если нет — пришлю. Она умерла в 1894 г., прожив двадцать четыре года и оставшись четырехлетней. — Ответьте. —
Конечно Кассандра (и та[182] и эта! И конечно — руины. У меня вещее сердце при слепых глазах: я всё — и ничего — не знаю.
Леонардовскую Кассандру я страстно любила, когда ее читала: шестнадцати лет. У нее ведь тоже Sehnsucht: die Sucht nacht dem Sehnen{72}: тоска по тоске.
Обнимаю Вас и жду скорой весточки.
М.
Одна моя бельгийская (русская) приятельница[183] прислала мне цветущее деревце (азалию) с подписью: Ваша сейчас и через сто лет. — Имя. —
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 283–285. Печ. по тексту первой публикации.
41-37. В.Л. Андрееву
Vanves (Seine)
65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin
4-го декабря 1937 г., суббота
Дорогой Вадим,
Сердечное спасибо за привет и приход. Страшно жаль, что не застала — много бы Вам рассказала — и страшного и смешного.
Если можете — достаньте где-нибудь Le Procès — Kafka[184] (недавно умершего изумительного чешского писателя) — это я — в те́ дни[185]. А книга эта была последняя, которую я читала до. Читала ее на Океане[186], — под блеск, и шум, и говор волн — но волны прошли, а процесс остался. И даже сбылся[187].
178
Сувчинский Петр Петрович (1892–1985) — музыковед, философ, один из основателей евразийского движения. В эмиграции с 1920 г. Поселился в Берлине, затем в Париже. Знакомство Цветаевой с Сувчинским состоялось, по-видимому, во время ее непродолжительного пребывания в Берлине летом 1922 г. Оба сотрудничали в издательстве «Геликон». В Париже это знакомство перешло в более близкое. Подробнее см. письма Цветаевой к П.П. Сувчинскому (
В ответ на просьбу корреспондента газеты «Возрождение» рассказать о C.Я. Эфроне П.П. Сувчинский заявил, что «с августа 1929 года, когда вышел последний номер газеты „Евразия“, он утратил всякую связь с Эфроном <…> тогда вышел из евразийского движения и с тех пор евразийцев ни правых, ни левых, а равно и возвращенцев не видал, более того — избегал с ними встречаться. Вышел он из евразийского движения, разочаровавшись в его возможностях, и ныне никакой решительно политической деятельностью не занимается <…> Эфрон был всегда близок к кн. Святополк-Мирскому, как известно, перешедшему к большевикам <…> П.П. Сувчинский невысокого мнения о талантах Эфрона. Такого же мнения придерживаются и некоторые другие лица, знавшие Эфрона по евразийскому движению. Евразийцы будто бы называя Эфрона „верблюдом“, смеялись над тем, что в нем сочетается глупость с патетизмом». Можно представить себе состояние Цветаевой, если даже одни заголовки заметок на газетной полосе могли вызвать у нее поток негодования («Эволюция Эфрона», «Верблюд», «Его идеология», «Злобный заморыш», «Семейные дела» и т. п.) (
179
«Бесы» — роман Ф.М. Достоевского (1871–1872). Kafka — Кафка Франц (1883–1924) — австрийский писатель. Der Prozess («Процесс», 1915–1918) — его незаконченный роман. Герой романа, Йозеф К., уполномоченный крупного банка, попадает под следствие, которое ведет некий неофициальный суд. Поначалу герой думает, что если делать вид, будто ничего не случилось, то все само собой образуется. Когда же он, будучи несогласным с несправедливым решением суда, начинает сопротивляться, его убивают. Цветаева не могла не провести аналогию между ситуацией, в которую попал герой романа, и событиями, связанными с С.Я. Эфроном. Ср. у Кафки: «Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест» (
180
Фондаминский Илья Исидорович (Бунаков-Бунаков-Фондаминский1880–1942) — общественно-политический деятель, историк, издатель, редактор. В эмиграции жил в Париже (с 1919 г.). Соредактор журнала «Современные записки» (1920–1940). В 1937–1939 гг. участвовал в издании журнала «Русские записки». Член Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции.
181
Речь идет об автобиографической книге святой Терезы маленькой. 17 ноября 1937 г. Цветаева писала Ариадне Берг, что книга св. Терезы была первой книгой, которую она стала читать после «катастрофы».
182
Кассандра (та)… — Дочь царя Приама, получившая от Аполлона пророческий дар. Аполлон, отвергнутый Кассандрой, сделал так, что ее прорицаниям перестали верить (
183
Одна… приятельница… — А.Э. Берг. См. письма к ней; о деревце азалии — письмо от 17 ноября 1937 г.
185
Имеется в виду потрясение, которое пережила Цветаева в связи с предполагаемый участием С.Я. Эфрона в убийстве И. Рейсса.
186
…на Океане… — С 10 июля по 20 сентября 1937 г. Цветаева с Муром провела в местечке Lacanau-Occan (департамент Gironda) на берегу океана. См. письмо к А.А. Тесковой от 16 июля 1937 г.