Алексей Крученых позвонил девятнадцатилетней Лидии Лебединской, дочке своих старых друзей:
— Купишь две бутылки кефира, белые булки — и ко мне. Поедем на дачу, в Кусково.
Дачей именовалась шестиметровая комнатенка, которую он снимал в Кускове, чтобы ночевать там, когда в Москве наступала жара. Девушка приехала к старому чудаку.
— Сейчас мы заедем за Мариной Цветаевой, — быстро поздоровавшись, сказал он. — А потом в Кусково.
Дверь открыл Мур, высокий и широкоплечий, в кожаной куртке на «молнии».
Идя рядом с сыном-великаном, МЦ то брала его за руку — так берут маленьких детей, когда хотят увести от опасности, — а то вдруг опиралась на его большую руку, словно искала у него поддержки.
Шли по главной улице села Кускова. На углу увидели фотографа. Трехногий коричневый фотоаппарат — напоминание о конце XIX века — был прикрыт черной, лоснящейся от времени и грязи тряпкой. На заборе развешан холст, изображающий ту пеструю и роскошную жизнь: белый замок окружен пальмами и березами, белая лестница, вазы и в них розы, похожие на красные кочаны капусты. Васильковые волны с мыльной пеной бьются о ядовито-изумрудный берег. Красота!
МЦ, смеясь, показала глазами на холст:
— Такое увидишь только в России…
В Крученых заговорила страсть коллекционера:
— А почему бы нам не сфотографироваться?..
Они катались на лодке, пили кефир, сидели в садике, около беседки, снимались «как буржуи-мудилы» (Мур). На обратном пути — на закате — получили фотографии. На экземпляре А. Крученых МЦ написала: «Дорогому Алексею Елисеевичу Крученых с благодарностью за пеструю красоту здесь — Кусково — озеро и остров — фарфор — в день двухлетия моего въезда. 18 июня 1941 года. М. Ц.».
МЦ шла по улице, когда в двенадцать часов дня по радио выступал Молотов[355], прохожие застывали на месте. Война застала ее за переводом Гарсиа Лорки. 22 июня она подарила Крученых рукопись «Из Юношеских стихов, нигде не напечатанных». 26 июня она записала в тетради: «Попробуем последнего Гарсиа Лорку», а дальше — чистые страницы. Она лишается своего единственного заработка. Журналам не до переводов. Бумага идет на военно-патриотическую литературу. Эренбург записал у себя в дневнике — 29 июня: «Цветаева о квартире и стихах». Он сказал ей, что война вымещает такие мелочи, как жилье, что это всерьез и надолго. Говорят, она хлопнула дверью:
— Вы негодяй.
В тот же день отбыл из Москвы первый эшелон Союза писателей в Казань, Берсут и Чистополь. Были отправлены пионерлагерь и детсад Литфонда, их увезли из Подмосковья и даже многих родителей не успели предупредить, и те не знали, что их дети отправлены на Каму.
Одиннадцатого июля уходило на фронт московское ополчение, ушла и писательская рота добровольцев, она проходила через площадь Восстания к Зоопарку, к Красной Пресне, и среди других был Николай Николаевич Вильмонт, освобожденный от воинской повинности из-за плохого зрения.
Муля Гуревич пишет Але 12 июля: «Твоя мать ищет новую комнату — не сошлась характером с соседями. Ну да ничего. Сейчас найти комнату очень нетрудно — может выбрать по вкусу… Сейчас звонила Нина и сказала, что твоя мать, может быть, переедет жить в одну из двухкомнатных квартир Бориса. Ее только смущает высокий этаж…»
Но 12 июля Марина Ивановна просто бежит из Москвы, из квартиры на дачу в Пески, где проводят обычно лето Вера Меркурьева, Александр Кочетков и другие ее знакомые переводчики. Мур полагает, что мать бежит из Москвы из-за того, что там его может «настигнуть повестка».
А в ночь с 21 на 22 июля был первый налет немецкой авиации на Москву. В ночь с 23-го на 24-е снова бомбили. В ту ночь фугасная бомба угодила в Театр им. Вахтангова на Арбате, а в Староконюшенном переулке и в Гагаринском переулке были срезаны фугасом многоэтажные дома, и стояли чьи-то оголенные квартиры, и было завалено бомбоубежище. У Арбатской площади, на углу Мерзляковского переулка и улицы Воровского, разбомбили аптеку. На Большой Молчановке из родильного дома Грауэрмана эвакуировали женщин и новорожденных младенцев. Немцы летели к Кремлю, но был недолет, и бомбы сыпались в районе Арбата. Сильно пострадали Музей революции и Белорусский вокзал. МЦ каждый день бывает в Литфонде, там несусветный хаос и кавардак, а для нее все держится «на волоске Мура».