Она быстро вскочила съ постели и принялась за свой туалетъ.
"Какое мнѣ до всѣхъ ихъ дѣло!" съ внезапнымъ взрывомъ пробужденной гордости и какъ бы скидывая добровольно наваленную на себя ношу, проговорила она почти громко. "Жила я безъ нихъ, безъ нихъ и жить. буду!… Она не отыметъ у меня ни этого свѣтлаго солнышка… ни моей молодости", — и Марина съ судорожною нетерпѣливостію вспрыскивала холодною водой свои опухшія кѣви, — "а она старая, да, старая, и Богъ знаетъ, что бы дала, чтобы молодой быть, какъ я… Ни тебя, милый, драгоцѣнный, брилліантовый!… И Марина, въ туфляхъ на босыхъ ногахъ, въ юбкѣ и свѣжей сорочкѣ, спадывавшей къ локтямъ съ ея полныхъ смуглыхъ плечъ, схвативъ за переднія лапы ворвавшагося въ ней въ эту минуту Каро, принялась, въ немалой потѣхѣ своей юной прислужницы, кружиться съ нимъ по комнатѣ въ напускномъ припадкѣ отчаянной веселости.
Она одѣлась, надѣла свою большую соломенную шляпку и вышла изъ спальни.
Въ гостиной она наткнулась на Іосифа Козьмича, допивавшаго, — очевидно въ ожиданіи ея, — свой пятый стаканъ чаю.
— Ты куда? спросилъ онъ, пытливо вглядываясь ей въ лицо.
— Куда? повторила она:- порхать!
Ей самой показалось забавнымъ употребленное ею на смѣхъ выраженіе: она улыбнулась.
— Умнѣе будешь вчерашняго? молвилъ Іосифъ Козьмичъ, разжимая сдвинутыя брови;- придешь въ завтраку?
— Куда?
— Ну, извѣстно, — къ намъ!
Г. Самойленко кивнулъ по направленію главнаго зданія.
— Нѣтъ, не приду!
— Что же это значитъ? Вѣдь ты же все время ходила туда чай пить?
— То было время… а теперь другое!…
Голосъ ея дрогнулъ.
Іосифъ Козьмичъ снова поглядѣлъ ей въ лицо.
— Да ты говори путно, Марина: обидѣла тебя чѣмъ княгиня, что-ли?…
— Кто же меня можетъ обидѣть? вскрикнула Марина, сверкнувъ широко раскрывшимися зрачками.
— И я такъ думаю! одобрилъ ее "потомокъ гетмановъ", — такъ, значитъ, съ твоей стороны это больше ничего какъ… капризъ, да!… и… и неучтивость!… Вѣдь княгиня можетъ подумать, что ты… моя дочь… не хочешь, такъ-сказать…
Страннымъ показалась Іосифу Козьмичу выраженіе глазъ Марины, когда онъ произнесъ эти слова: "моя дочь"… Онъ невольно смутился…
— Не теперь же объясняться съ нею на счетъ этого! подумалъ онъ.
— А я вамъ вотъ что скажу, поспѣшно промолвила она, какъ бы боясь, въ свою очередь, объясненія на счетъ этого, — княгиня ваша можетъ про меня думать все, что ей вздумается. Она меня также интересуетъ, какъ снѣгъ прошлогодній!…
— Ну, это напрасно! наставительно молвилъ г. Самойленко:- очень могла бы ты, напротивъ, позаимствоваться отъ нея… на счетъ манеръ…
Марина какъ-то особенно повела плечами:
— А мнѣ на что онѣ? Или вы изъ меня также думаете титулованную сдѣлать?
— А почему бы нѣтъ, почему нѣтъ, Марина? задвигался въ своемъ вольтерѣ Іосифъ Козьмичъ… Да что ты стоишь?… Присядь на минутку, успѣешь со своимъ порханіемъ, поговоримъ-ка толкомъ!
Онъ потянулся къ ней, словилъ ея руку и привлекъ къ креслу, насупротивъ себя… Марина опустилась въ него, недоумѣвая… Не подлилъ-ли онъ себѣ коньяку въ чай? подумала она. Но вмѣстѣ съ тѣмъ она съ какимъ-то ужасомъ чувствовала, что кровь приливаетъ въ ея голову, и сердце забилось учащеннымъ біеніемъ…
Іосифъ Козьмичъ торопливо глотнулъ изъ своего стакана, кашлянулъ и, близко наклонясь къ дѣвушкѣ, заговорилъ съ какою-то торжественною таинственностью:
— Я такъ полагаю, Марина Осиповна, что быть вамъ такожде княгиней совершенно отъ васъ зависитъ.
Ея заалѣвшее лицо такъ же мгновенно поблѣднѣло.
— Перестаньте глупости говорить! воскликнула она, порываясь съ мѣста.
Г. Самойленко удержалъ ее за обѣ руки.
— А ты перестань недотрогу-царевну предо мной разыгрывать! Сама лучше меня знаешь…
— Что я знаю! крикнула Марина.
— А то, что онъ въ тебя посюда врѣзался! Іосифъ Козьмичъ показалъ на свое горло.
— Кто онъ?
— Коли быть тебѣ княгиней, — значитъ, князю должно быть! И широкая грудь г. Самойленки заколыхалась отъ самодовольнаго смѣха…
— Это что же вы — на счетъ Александра Ивановича прогуливаетесь? коротко поставила вопросъ дѣвушка.