Убедившись, что Марианна прочитала, Корвус отошел к камину и спалил в нем свою записку. А Марианна, ничего не говоря, собрала свои листы, уложила перо и чернильницу в изящную перламутровую шкатулку, встала, вежливо поклонилась и вышла из комнаты.
Через минуту в комнату вошла Ева, посланная юной панночкой. Она забрала учебники и с удивлением посмотрела на монаха. Тот, словно статуя, неподвижно стоял, вцепившись своими ручками в край стола с такой силой, что костяшки пальцев стали белыми как у мертвеца, и смотрел на огонь.
Марианна была в ярости. Еще никто и никогда не смел ей указывать на то, что следует помнить, а что – забыть. И, тем более, не грозил ей казнью.
«Чертов карлик! Мерзкий, гадкий хитрец! Начитанная чернь! Думаешь, ряса возвышает тебя над моим саном?! Ты еще посмотришь, на что я способна, поганое чудовище», – думала она, проходя по длинным коридорам замка.
Из двора донесся звук отъезжающей кареты. Она подошла к окну и увидела, как отец, сопровождаемый большой свитой покидает замок. Большая свита могла означать только одно – Ежи Мнишек отправлялся в Варшаву к королю Сигизмунду 3. То есть, вход в библиотеку отца в ближайшие недели для нее будет открыт. Не раздумывая, Марианна со всех ног бросилась в библиотеку.
«Ты еще сам у меня будешь просить, помочь тебе разобраться в твоих книгах! Убогий монашек», – продолжала она ругать Корвуса.
Внезапно она спохватилась и резко остановилась. Убедившись, что никто за ней не следит и ее никто не видит, она неслышно прошла через коридоры замка и вошла в просторный зал библиотеки.
Библиотека была любимым местом времяпрепровождения Ежи Мнишека между пиршествами и балами. Это была одна из самых красивых комнат их роскошного замка. Стены библиотеки были отделаны панелями из дуба, покрытыми тончайшей резьбой. На стенах, как и в учебной комнате дочерей, воевода повесил карты. Только у себя он предпочел иметь подробные карты, с указанием мостов, главных дорог, городов Речи Посполитой и соседних государств. На небольших полках, которые были повешены между окнами стояли редкие китайские скульптурки, вырезанные из костей древних животных и покрытые темным лаком. Были там и фарфоровые игрушки, ветки кораллов, ракушки и несколько самородков с вкраплениями золотых и серебряных точек. Пол библиотеки был устлан огромным персидским ковром с восточными орнаментами, а стены украшены гобеленами с изображениями крестового похода и сцен из жизни рыцарей в белых плащах с красными крестами, воевавших в далекой Палестине. В глубине комнаты располагался камин, и вся библиотека была залита светом, который буквально заливал комнату через множество стрельчатых окон.
На столе, за которым любил подолгу работать воевода, стояли письменные принадлежности и красивые безделушки из металла, дерева, слоновой кости – по большей части изображения античных богов и героев. Рядом со столом, в углу комнаты, в большом комоде хранились книги с записями расходов, долговые расписки, закладные и другие бумаги.
Воеводе годами приходилось жить в кредит, поскольку он не мог отказать себе в роскоши. И в замке время от времени появлялись богатые купцы – кредиторы Мнишека, которые грозили ему королевским судом. Но высокомерный вельможа бесцеремонно выпроваживал их. Он пользовался огромным доверием короля. Особенно в вопросах устроения балов, празднеств, а также развлечений, о которых не принято было говорить вслух. Потому Мнишек не воспринимал такие угрозы всерьез. Среди дворян Речи Посполитой, пан Ежи имел дурную репутацию. Ему, сыну беглого богемского королевского подкормрия, приписывали и поиск куртизанок для короля, и дружбу с протестантами, и связи с чернокнижниками, и многие другие неблаговидные деяния.
Он, перешедший в католичество кальвинист, не скрывавший, что причиной смены веры для него стало желание разбогатеть, сильно гордился тем, что получил сан воеводы и приблизился к королевской особе. Этим Мнишек еще сильнее восстановил против своей семьи фактически все знатные польские фамилии. Такое неподобающее поведение, тут же сказалось и на финансовом положении пана Ежи. С Самборским воеводством, дарованным королем, почти перестали торговать другие области Речи Посполитой. А сам он, не желая умерить свои аппетиты, связался с ростовщиками и разбойниками, которые одалживали ему деньги в обмен на разрешение прятаться от королевских судов в лесах воеводства. Закладные и расписки почти под завязку забили огромный комод. Марианна не один час просидела в библиотеке, читая эти документы и подсчитывая, сколько денег ее семья должна посторонним людям и когда надо будет возвращать деньги.
Но сейчас ее интересовало не это. Она обвела взглядом расставленные по библиотеке кресла, диваны и складные стулья, и, увидев легкую приставную лестницу, взяла ее. Поднявшись на самый верх, Марианна достала старый потертый фолиант.
Начало книги ее не интересовало – это были любовные стихи германского рыцаря фон дер Фогельвейде. Красивые стихи на немецком языке. Они ей, бесспорно, нравились, но важно было то, что хранилось на 613 странице этой книги. Вот она!
Марианна быстро соскочила с лестницы, рискуя, запутавшись в юбках, подвернуть ногу, и побежала к отцовскому столу, на котором всегда лежала пачка чистой бумаги, перья и чернила. Открыв нужную страницу, она начала старательно переписывать шифр на вложенном крохотном листочке, вырезанным из какого-то письма.
Pro solution tertia est statuam reliquias in sub longe capsam angulum, et Anna prope S. agmen ostendens continentes Rose…
Переписав несколько десятков слов, среди которых слова, а, скорее всего, фраза «GMEENLIAT HMOAR» была написана в конце, она поставила книгу на место, отнесла лестницу в угол комнаты, где та стояла до ее прихода, и вышла из библиотеки.
Стараясь не шуметь, она пробиралась по длинным коридорам замка и чувствовала, как зажатая в ее руках записка буквально жжет кожу. Никем не замеченная девочка зашла к себе в комнату.
– Пани Марианна! А я уже не знала, что и думать! Милая моя! – Ева была напугана ее отсутствием.
– Няня, а я тебя искала, – изобразила радость Марианна и, подбежав к Еве, крепко обняла ее.
Отец должен был вернуться не раньше, чем через неделю. Это давало Марианне возможность относительно спокойно, когда матушка с сестрами уходили на прогулку в парк или отдыхали от внезапно наступившей в апреле жары у себя в комнатах, проводить в библиотеке по два-три часа.
Мать Марианны – пани Ядвига – вела очень скромную жизнь. Она почти не участвовала в балах и пиршествах, которые устраивал ее муж. Обычно она поднималась рано утром и, позавтракав, шла с дочерями на прогулку. Иногда прогулки были настолько ранними, что гуляя в саду, они с девочками слышали, как в гостевом здании замка продолжаются бурные ночные возлияния. В такие дни, Ядвига брала дочерей, и впятером они шли в ближайший лес, каждая – с часословом и с четками. Они выбирали какое-то тихое и укромное местечко и, усевшись в ряд, молились. После этого девушки недолго бродили по лесу, где собирали цветы, а вернувшись в замок, слушали короткую утреннюю мессу. Затем они садились верхом на прекрасных иноходцев, снаряженных уникальными по красоте сбруями, к ним присоединялись гости дома и местные дворяне, и все вместе отправлялись на прогулку в поля.
Вернувшись в замок и пообедав, панна Мнишек отпускала дочерей на несколько часов, а сама уходила в свои покои до вечера. А после ужина, в зависимости от настроения, девицы с матерью или играли в шарады или также как и днем, тихо расходились по своим делам.
Получив разрешение матери, Марианна в ясные дни занималась своими делами в беседке прекрасного сада, разбитого между четырьмя отдельно стоящими зданиями Самборского замка. Замок был расположен в красивой местности на левом берегу Днестра. Это был роскошный дворец, вокруг которого разросся большой, хорошо укрепленный город, защищенный рвами и толстыми крепостными стенами. Получив эти земли, Мнишек исправно выполнял обязанности воеводы. Самбор являлся одним из форпостов королевства, гранича с землями казаков и татар. Пан Ежи неоднократно отбивал нападения татар. Но он не стал укреплять свой замок, показывая всему миру, что уверен в своих силах настолько, что не нуждается в какой-то особой защите своей семьи.