— Анчихристы рогатые! Безотцовщина! — заорала Зинка. Потом она схватила голубой велосипед и поволокла его в дом.
Тут на улицу вышла Леночка и очень красивая и душистая тетенька.
— Здравствуй, — вежливо поклонилась ей Семеновна.
— Здравствуй, девочка, — сказала красивая тетенька.
Она подошла к Семеновне и присела рядом с ней на корточки.
— Ну–ка, закрой глазки, — попросила она. — Ух, какие у тебя реснички! Прямо километровые! А ножки, ножки!
Она подняла платье Семеновны повыше.
— Ути–пути–драпа–пути… Ух, какие у нас ножки пряменькие, — ласково говорила тетенька.
«И что это за слова такие? Надо запомнить», — думала Семеновна.
— И волосики… Ах, какие у нас косики–волосики, гусики–татусики. — Она погладила Семеновну по голове, а потом вдруг тревожно спросила: — А вшей нету?
— Были, — улыбаясь, ответила Семеновна, — да бабка их керосином вывела.
Тетенька заулыбалась.
— Чего ж обувку–то не сняла? — спросила Семеновна у Леночки.
Мама не позволила, — капризно ответила Леночка, рассчитывая, что не все еще кончено.
— На дороге стеклом можно порезаться, — категорически сказала Леночкина мама.
— Да ить туфли горазд добрые, — Семеновна заглянула ей в глаза.
— Ничего, у нас еще есть. И тебе можем подарить. Такой куколке да босиком ходить, — сказала тетенька,
— Благодарствую на добром слове. У меня у самой сандалии есть. И лаптей три пары. Дед Клок наплел. И ботинки мама с папкой прислали.
— Пойдем, да? — затеребила Леночка,
— Пошли, — согласилась Семеновна.
— Только далеко не уходите! — крикнула Леночкина мама.
— Не–е–е… — авторитетно заверила Семеновна. — — Пойдем в бабки Захарихи огород, — предложила она.
— Пошли…
Они пролезли в дырку меж палками и оказались в Захарихином огороде.
— Побегаем по травке, — предложила Леночка,
— Нельзя, помнем. Косить худо будет.
Семеновна понеслась по мягкой травянистой стежке к вишневым зарослям. Она ловко скинула с себя свое длинное платье, осталась в одних трусах и тут же повисла на тонком вишневом деревце.
— Обдирай, — крикнула она Леночке.
— А где их помыть? — поинтересовалась Леночка.
— А чего их мыть?
— А вдруг червяк?
— У–ту! Не тот червяк, которого мы едим, а тот червяк, который нас ест.
— Да? — усомнилась Леночка.
— Ага, — уверила Семеновна. Леночка с жадностью ела вишни.
«Как с осени некормленая», — подумала Семеновна. Потом она натрясла Леночке яблок. Принесла на ладошке смородины. При этом все что–то бормотала, бормотала, как бабка Домаша, потчуя гостей.
— Пошли теперь огурцы посмотрим. А то Егорихины куры нам с Захарихой — чистое наказание.
Кур на грядках не было. Но Семеновна на всякий случай покричала:
— Шиш, шиш, анчихристы рогатые!
— Что это? — спросила Леночка, указывая на капуст-. ные грядки.
— Капуста.
— Разве капуста такая? — усомнилась Леночка.
— А какая же? Просто она еще не закочанилась.
— Это та самая капуста? — с расширенными глазами спросила Леночка.
— А как же…
— Нет, это правда капуста?
— А зачем мне врать? — удивилась Семеновна.
— Хочешь, я расскажу тебе один секрет? — прошептала Леночка.
Семеновна не знала, что такое секрет, но согласилась.
— Меня нашли вот в такой капусте, — сказала Ле ночка, обдав Семеновну горячим дыханием.
— Где?
— В Ленинграде, на Васильевском острове.
— Кто тебе это сказал?
— Мама. Семеновна усмехнулась, загнула палец:
— Разогни.
— Честное человечье, — прошептала Леночка.
— Дети в капусте не валяются. Их рожают, — сказала Семеновна тоном превосходства.
— Это тебя, может, рожали, а меня в капусте нашли, — надулась Леночка.
— Как же! — Семеновна даже засмеялась. — Уж что родили, так я это точно знаю. Только, может, тебя кто родил и в капусту кинул, а твоя мама тебя подобрала? Только она тогда тебе не мама, — Семеновна уселась прямо на грядку и продолжала философствовать вслух: — Моя бабка меня б в капусте не подобрала. Это уж точно. Ей со мной чистое наказание. Меня точно родили. Куда им от меня деться? А если б она меня в капусте нашла, то она б меня скорей в Колбасихину капусту перекинула, от греха подальше. У Колбасихи–то peбят нет, ей никак не родить, — грустно посетовала Семеновна.
Леночка стояла и ковыряла грядку красной туфелькой. Она о чем–то думала.
— Семеновна, а у тебя куклы есть? — наконец спросила она.
— Была одна, да сгорела. Баловство все это. Зачем мне кукла? У меня и так делов много.
— Как сгорела? — с блаженным любопытством спросила Леночка.