— Гонец примчался — недоразумение у будущего тестя с будущим зятем вышло. Принц Густав с собой девку свою привез. Для развлечений. В отдельной карете.
— Шутишь, пан Адам! Жених-то?
— Борис крепился, крепился, а там и высказал неудовольствие свое, мол, не годится так, мол, девку обратно выслать надобно.
— Еще бы! Обнаглел бродяга, ничего не скажешь.
— А принц, будто бы и не смутившись, отвечал, что покуда жены законной не имеет, то и распоряжаться в своем доме никому не позволит. Тут оно дело-то какое: обещал ему Годунов Калугу на первых порах, а договора не подписывает. Недовольства шляхты да народа боится.
— Бесстрашный какой. За душой ни гроша, а тоже…
— Хоть и ни гроша, а все равно королевский сын. Годунов кто перед ним? Только и Годунов не сдержался. Сколько застолью ни длиться, а к концу его приводить надо. Прямо от принца потребовал православие принять, в ихнюю, византийскую, веру креститься.
— Как условие?
— Первое и окончательное.
— И принц Густав?
— Наотрез отказался! Годунов его и просил, и уговаривал, чуть что ни на колени перед принцем становился — ни в какую. Передают, так и сказал: мол, торг у нас должен быть честный. Ты, государь, мне войска даешь земли обещанные воевать, я тебе даю возможность правами моими на престол шведский пользоваться. Кабы не такой уговор, на что мне твоя царевна.
— Так и сказал?
— Именно так. Все слышали. Алебардщики чуть алебарды не поразроняли — за столом-то боярства, духовенства, шляхты полным полно. Годунов, сказывают, вспыхнул, как бурак стал, да и крикнул: «В тюрьму его самую темную, под стражу самую крепкую».
— Наврал твой гонец, пан Адам. Не может такого быть! Иноземного гостя? Едва не зятя нареченного? Такого скандала отроду в царских и королевских дворах не бывало!
— Считай, ясновельможный воевода, что уже было. Сидит принц Густав в темнице и ждет приговора.
— Что ж, вышлет его Годунов, опять бродяжничать да побираться начнет.
— Похоже, что не начнет.
— Это почему же? Кто помешает нищенствовать?
— Да вот Годунов распорядился принца Густава из Московии не отпускать, государственным преступником считать, а из тюрьмы на новый удел перевести. Пусть живет под присмотром — своего часа дожидается. Так никакими своими правами воспользоваться принц больше не сможет. А удел-то, ясновельможный воевода, какой!
— Какой же?
— Углич! И поселить велел Годунов своего бывшего гостя, теперь узника, в том самом дворце, где царевич Дмитрий жил, за теми же закрытыми воротами, под еще большей, чем у царевича Дмитрия, стражей. Чтобы в случае чего помнил, как оно кончиться в случае неповиновения может.
— Господи!
Лета 7108 (1600) царь и великий князь велел прибавить у церкви Ивана Великого высоты 12 сажен и верх позлатить, и имя свое царское велел написать.
Изволением Святые Троицы повелением великого господаря царя и великого князя Бориса Федоровича всея Руси самодержца и сына его благоверного великого господаря царевича князя Федора Борисовича всея Руси сии храм совершен и позлащен во второе лето господарства их, 7108 (1600).
С 1600 года, когда разнеслась молва о Дмитрии Иоанновиче, Борис занимался ежедневно только истязаниями и пытками; раб, клеветавший на своего господина в надежде сделаться свободным, получал от царя награждение, а господина его, или главного из служителей дома, подвергали пытке, дабы исторгнуть признание в том, чего они никогда не делали, не слыхали и не видали.
— Пора тебе и в путь отправляться, ясновельможный пан, так или иначе дело с московитами к завершению приводить.
— Знаю, канцлер, и много скорблю последние дни о том, как рано ушел от нас король Стефан Баторий. Рука у него на московитов была, и еще какая рука.
— А к власти трудно приходил. Куда как трудно.
— Все наша шляхта. Два года — страшно подумать — бескоролевье длилось. Как только Бог Край наш миловал. Уж каких только кандидатов на престол не придумывали. Без малого все страны европейские в круговерть свою втянули. Все не перечислишь.
— Ну уж, не перечислишь. Расчет-то понятен был. Австрийский эрцгерцог Эрнст, Иоанн. Шведский — король как никак! — Грозный Иван.
— А Пясты?
— Что Пясты? Много их было, верно. Но когда шляхта собралась под Варшавой на прямые выборы, кто победил?