- Добрый вечер. - Моника, работница из маленькой овощной лавки неподалёку, задержалась, проходя мимо калитки, чтобы поздороваться со мной. Она была в праздничном платье, но выглядела грустной.
- Добрый! Какая вы нарядная сегодня! Вам так идёт. Куда же вы такая красивая и одна?
- С вечеринки. Мы поссорились, ну и...- Она покраснела.
- Хотите посидеть? Заходите, я сейчас нам прохладного чего-нибудь принесу.
- Нет, я пойду, а то он придёт мириться, а меня нет, и мама всегда ругается, где я хожу...
- Тогда хорошего вам вечера и не грустите, нельзя грустить в таком платье.
Моника улыбнулась.
- И вам хорошего! Спасибо. До свидания, я уже пойду, а то скоро дождь будет.
- Неплохо бы! А вы точно знаете?
- Конечно, я же деревенская. Я погоду чувствую.
- Тогда до свидания ещё раз.
Она быстро побежала по улице, на ходу обернулась и крикнула:
- В понедельник заходите, нам вишню привезут!
Я слышал какое-то время стук её высоких каблуков по мостовой, он удалялся, пока не стих. И сразу же задрожал свет фонаря, как будто собираясь погаснуть. Небо, ёщё не над городом, а где-то на запад от него, вспыхнуло красным, разрезанноё вспышками сразу нескольких молний. Я дождался грома и он возник, с такой силой звука, нарастающего не издали, а как-будто здесь, что я вскочил и быстро прошёл в дом, посмотреть всё ли спокойно. Все спали. Ветер уже начинал дуть, неся наконец-то прохладу и играя занавесками, поэтому я прикрыл окна, тихо, чтобы никого не разбудить, пройдя по комнатам. Мне сна не было, я был как-то странно возбуждён, я хотел грозы. А молнии были уже над городом. Я спустился с крыльца и стоя на дорожке, среди кустов сирени, ждал, подняв к небу лицо, первых капель дождя. И небо снова вспыхнуло, теперь уже не только красным, а всей палитрой огненных цветов и пролилось. И сразу же налетел ветер. Я мгновенно промок. Дождь менял направление, бил по деревьям, по листьям, как будто в экстазе или ярости, ветви гнулись, но сразу же выпрямлялись, чтобы подставить себя новым ударам. Я запрокинул лицо, хотелось кричать. Я чувствовал дождь, я был центром дождя. Молния сверкнула совсем близко ярко зелёным, остриём своим почти коснувшись земли. Грохотало так, что закладывало уши. Стало весело и холодно. Я побежал в дом, залез под одеяло и тут же уснул.
Меня разбудило солнце. Последние облака, уже белые, растворялись в синеве, а тёплым, рыжим, пушистым шаром, солнце уже висело высоко, подмигивая из каждой капли на помолодевших листьях, из луж на дорожке, из блестящей мокрой черепицы соседских крыш.
В доме, да и кажется во всём городе, уже суетилась жизнь. Гроза прогнала истому жары и ушла, оставив оживших людей разбирать последствия её. Я быстро оделся и сбежал вниз. На кухне никого не было. Я вышел во двор. Петька уже совсем залез в лужу, прыгая в ней и брызгая на Настю, которая смеясь, отскакивала от летящей воды с Лизой на руках. Той тоже было весело, она повизгивала и прятала лицо в ладошках, чтобы сразу же снова выглянуть.
- Мы ещё не завтракали. Пойдём гулять?
- Я спала так хорошо и дети. Ты поздно лёг? Смотрел грозу?
- Ага. Было красиво. Я пойду, кофе сделаю.
- Хорошо, мы уже тоже уже идём.
Через полчаса, положив уснувшую Лизу в коляску, мы направились по любимой нами дороге в парк. Петя ехал впереди на велосипеде, действуя клаксоном на каждом повороте и стараясь проезжать точно по середине каждой лужи. За углом толпился народ, я заметил Монику и других знакомых. Большое дерево, вросшее частью в стену такого же старого дома, не выдержало грозы. Оно треснуло, и огромная ветвь его, не совсем отломившись, теперь лежала на мостовой, перегораживая улицу. Мы задержались. Кто-то включил пилу, и сталь режущим звуком вошла в живое ещё дерево. Настя собрала несколько веток, ставших букетом в её руках, и мы пошли дальше. Настроение сбилось, как всегда бывает при случайном взгляде на похороны, никак не трогающие тебя лично.
Домой мы вернулись только к вечеру.
Дети уснули, Настя заварила чай и сидела в кресле, задумавшись о чём-то, а я смотрел на ветки, стоящие в воде, ветки уже погибшего тиса. Я смотрел и видел внутри, как, ни на что не надеясь, всё равно, тянут они в себя воду, зная, что тоже погибнут, но всё таки пытаясь остаться здесь, совсем ненадолго, но этим хоть чуть-чуть продлить жизнь дерева, уже распиленного на дрова. Неожиданный порыв ветра ворвался в окно, взмахнул шторой и уронил вазу, разлив воду и рассыпав ветки. Настя бросилась убирать, я же замер, не в силах оторваться взглядом от воды, перетекающей через листья к краю стола.