Все к Марку!
Израэль
Дальше?
Дож
Каждая дружина
Пускай особой улицей идет,
На площадь проникая. По дороге
Пускай кричат, что генуэзский флот
У гавани замечен на рассвете;
Дворец, придя на площадь, окружите;
Двор - мой племянник во главе моих
Вассалов, храбрых и вооруженных,
Займет. Под звон колоколов кричите:
"Враг в наших водах, Санто Марко враг!"
Календаро
Теперь я понял. Дальше, государь мой?
Дож
Вся знать сбежится на Совет, не смея
Не внять сигналу грозному, что грянет
С высокой башни нашего святого;
И эту жатву тучную не медля
Мы соберем - мечом, а не серпом.
А опоздавших или непришедших
Легко мы уберем поодиночке,
Раз большинство поляжет здесь.
Календаро
Скорей бы
Миг наступал! Смертельным будет каждый
Удар!
Бертрам
Я снова, государь, простите
Задам вопрос, мной заданный уже
До появленья Израэля с вами,
Союзником великим, кто сулит нам
Успех и безопасность. В них мне брезжит
Пощада для иных из наших жертв.
Ужели все должны погибнуть в бойне?
Календаро
Кто попадется мне или моим
Мы пощадим, как нас они щадили.
Заговорщики
Всем смерть! Болтать о жалости не время!
А нас они жалели, хоть притворно?
Израэль
Все это хныканье, Бертрам, нелепо
И оскорбляет нас и наше дело!
Как не понять, что пощаженный будет
Мстить за погибших и для мести жить?
Как отличить невинных от преступных?
Все их дела - одно, одно дыханье
Единой плоти: все они срослись,
Чтоб нас давить. Уже того довольно,
Что мы детей их пощадим; и то
Сомнительно: щадить ли все отродье?
Порой охотник одного тигренка
Из выводка оставит, но не будет
Щадить самца и самку полосатых,
Чтоб не погибнуть в их когтях. Но, впрочем,
Я поступлю, как дож Фальеро скажет;
Пусть он решит - щадить нам? и кого?
Дож
Не спрашивайте. Искушать не надо.
Решите сами.
Израэль
Вам известны лучше
Их личные достоинства; мы знаем
Общественный разврат их, гнет их гнусный
И ненавидим. Если есть меж ними
Достойный жить - скажите, назовите.
Дож
Отец Дольфино был мне другом; с Ландо
Я бился рядом; был с Корнаро вместе
В посольстве в Геную; я спас Веньеро
Спасу ль его опять? О, если б мог я
Их - и равно Венецию - спасти!
Они, отцы их - были мне друзьями,
Пока не стал я государем их;
Теперь отпали все, как лепестки
Цветка увядшего, и - сохлый стебель,
Один - кого укрою? Что ж! Я ими
Оставлен вянуть; пусть же гибнут все!
Календаро
Их жизнь несовместима со свободой!
Дож
Известна вам вся тяжесть наших общих
Обид, но не известно вам, какой
Смертельный яд для всех истоков жизни,
Для связей человечьих, для добра
В установленьях скрыт венецианских!
Я с этими людьми дружил, любил их,
И тем же мне они платили; вместе
Служили мы и бились; мы делили
Восторг и горе, слезы и улыбки;
Нас кровь роднила и скрепляли браки;
С годами наши почести росли.
Когда ж по их - не моему - желанью
У них я князем стал, тогда прощай
Воспоминанья общие и мысли,
Прощай все узы нашей дружбы давней,
Столь сладкие для деятелей старых.
Чей след - в анналах, чьи деянья стали
Сокровищем остатка дней, и старцы
При встречах видят блеск полустолетья
На братском лбу; и тени стольких близких,
Теперь почивших, возле них кружат,
Нашептывая о прошедших днях,
И мертвыми не кажутся, покуда
Хоть двое из лихой, беспечной, храброй
Семьи, с одной душой, хранят еще
Вздох об ушедших и язык, чтоб славить
Завещанные мрамору дела...
О, горе мне! На что решился я?
Мой дож! Вы так взволнованы! Но время ль
Теперь об этом размышлять?
Дож
Терпенье!
Не отступаю я. Но проследим
Постыдные пороки нашей власти.
Лишь стал я дожем, - их же волей стал,
Прощай, былое! Для всего я умер,
Вернее - для меня они. Где дружба?
Где нежность? Где очаг? - Все сметено...
Я отчужден: моя пятнает близость;
Я не любим: такого нет закона;
Я ущемлен: политика Сената;
Я высмеян: патрицианский долг;
Я попран: это право государства;
Я беззащитен: так верней, спокойней;
Вот так я стал у подданных рабом,
Вот так я стал врагом друзей! Шпионы
Мне стали стражей, ризы - властью, пышность
Свободой, инквизиторы - друзьями,
Тюремщики - советом, жизнью - ад!
Остался мне один родник покоя
И он отравлен ими. Боги дома
Разбиты - и на алтаре сидят
С ухмылкой наглой Клевета и Мерзость!
Израэль
Глубоко оскорбили вас! Но вы
Им отомстите - не позднее суток.
Дож
Я все терпел; терзался, но терпел;
Покуда в чашу горечи не пала
Последней каплей дерзкая обида
И поощренье встретила, не плеть.
Вот лишь когда я те отбросил чувства,
Что в них давно погасли - с той поры,
Когда они мне присягали лживо!
Да, в этот миг они презрели друга,
Венчая дожа. Так ребенок лепит
Игрушку, чтобы, поиграв, сломать!
С тех пор я знал лишь происки глухие
Сената против дожа, тайный рост
Взаимной ненависти и боязни;
Дрожала знать, за власть свою цепляясь,
И тиранию ненавидел дож.
И нет меж нами личных отношений,
Нет прежних уз; порвали их они.
Я вижу в них сенаторов, повинных
В самоуправстве, - и пускай как должно
Поступят с ними.
Календаро
А теперь - за дело!
Все по местам. Пусть будет эта ночь
Последней ночью слов; я схватки жажду!
Меня звон Марка сонным не найдет!
Израэль
Все на посты! Спокойствие и зоркость!
Мысль - о страданьях наших и правах!
Лишь ночь пройдет, и нам не знать угрозы!
Сигнал - и все вперед. К моей дружине
Иду я. Пусть никто не медлит в деле.
А дож вернется во дворец - готовить
Все для удара. Разойдемся мы
Для новой встречи в славе и в свободе!
Календаро
При встрече - голову Микеле Стено
Я на мече преподнесу вам, дож.
Дож
Нет, нет, его оставим напоследок;
Не отвлекайся мелкой дичью в гоне
За красным зверем. Оскорбленье Стено
Лишь результат распущенности общей,